— Обормот, куда!!! Ф-фу! Назад, падла! — Кричим все дружно, но тут я, единственный, сначала замираю, потом падаю от смеха.

Катя стоит и конфузится. Она бы покраснела, но щёки от мороза и так горят. Она тоже только что орала непотребное вместе со всеми. И как бы ни хуже. Что-то Зиночка на неё хитро смотрит.

— Обормота на привязь! Восстанавливаем!

Заравниваем собачьи следы на спуске. Обормотина поскуливает, крутясь вокруг дерева.

Это всё происходит после обеда. Изрядно затемно, хотя по часам только шесть часов, домой на переодевание и к Зине. Волочим кто чего. Старший Ерохин свежих карасей где-то раздобыл и оделил младшего. Сам вроде не заядлый рыбак. Фрейлины торт испекли. Я с Киром сходил на рынок, купили картошки и другого огородного разнообразия, ведро в общий котёл. Ну, и деньгами скинулись. Катюша деликатесов притащила, пару баночек красной икры и детское шампанское.

Чистку картошки, лука и рубку птицы девочки скинули на нас. Белоручки.

Но всё неприятное когда-нибудь заканчивается, что приятно. Приятное тоже, что неприятно. На самом деле, нам всё время хорошо и здорово. Если есть что-то более прекрасное, чем общение с лучшими друзьями, то я об этом ничего не знаю.

За столом уже не удивляюсь, что рядом оказывается Полинка.

— Виктор, — на французский манер произносит с ударением на второй слог, — ты, как галантный кавалер обязан ухаживать за дамой. Налей мне газировки.

Строит мордочку благородной фифы. О, — возбуждаюсь мгновенно, — обожаю такие игры. Куртуазности у меня полная тележка.

— О, мадемуазель, как вы можете? — Осуждающе качаю головой. — Пристало ли благородной даме употреблять столь вульгарный напиток! Извольте испить изысканного яблочного сидра. Из натуральных ананасов.

Наливаю яблочно-ананасовый сок. Если б кто сказал, а не сам увидел, то мог и не поверить, что есть такой.

Полина хлопает глазами. Давай, продолжай, — подталкиваю её взглядом. Не понимает.

— Ты должна ответить так: «О, ВиктОр! Ну, что же с вами поделаешь? Давайте ваши яблочные ананасы. По-крайней мере, звучит интригующе…», — параллельно закатываю глаза, манерно повожу головой.

Полинка веселится и, не прекращая хихиканья, повторяет все слова и ужимки за мной. Гримаски у неё лучше получаются, хотя не могу точно судить. Зеркала перед глазами нет. Общий гомон за столом заметно стихает.

— Сударыня, позвольте мне позаботиться о закуске. Ребята, свалите половину салата из того тазика в большую тарелку. Мадмазель Полина откушать изволят.

И грозным шёпотом, настолько громким, чтобы слышали все:

— Я прослежу, мадмазель, чтобы вы не облопались… — народ начинает посмеиваться.

Себе наливаю пресловутую газировку, — почему-то её больше всего обожают присутствующие, — накидываю к картошке обжаренную курятину. Сжалившись над соседкой, оделяю её тоже и располовиниваю всенародно любимый оливье. Поднимаю бокал с напитком, приятно стреляющим пузырьками.

— Первый тост за прекрасных дам! — Там есть продолжение: «кавалеры пьют стоя», но мудро его опускаю. Неохота вскакивать.

— Ты должна кокетливо ударить меня веером, изо всех сил корча из себя прекрасную высокородную даму, — громко инструктирую Полину. Сидящая за ней Иринка начинает хихикать, к ней присоединяются остальные.

— У меня же нет веера, — теряется Полина. И-э-х, всему их надо учить.

— Это серьёзное упущение для благородной барышни, — пожурить лишний раз не грех, — но ничего, можно легонько ударить ладошкой. Главное, не забудь глупо похихикать. Мужчинам такое нравится.

Учу их дальше.

— Главное, девушки, вот что. Можете говорить, что угодно, но только не требовать прекратить. Конечно, если вам по нраву знаки внимания. И тогда слова «прекрати немедленно», «перестань», «остановись» и прочие подобные под запретом. Вы можете притворно осуждать, называть собеседника нахалом и бесстыдником, спрашивать, как он может такое говорить и так далее. Прямого запрета быть не должно.

Тренируемся. Через полчаса наши «дамы» обмахиваются веерами, кокетливо стреляют глазками во все стороны, хихикают и шлёпают по плечам кавалеров веерами. И по поводу и невпопад. Веера мы с Димоном быстро стряпаем из тетрадных листов.

Но перед этим мы минут десять валялись на диванах, креслах и прямо на полу. После моего требования, предъявленного Зиночке, продемонстрировать первой весь изучаемый набор женского кокетства. У неё такое лицо было! Первая валится от хохота Катя. Затем мы с Димоном.

Остальные тоже веселятся, есть над чем. Одно лицо Зины чего стоит. Но вся глубина шуточки до них не доходит. Поэтому рассказывает Катя. Приходится, потому что именно её сверлит пугающим взглядом Зина.

— Зина, а помнишь, вы с Витей надо мной шутили? Ты с Ерохиными первой тогда подралась, потом Витя их побил…

Присутствующие, кроме нас, четверых участников тех драматических событий, оглядывают нас с огромным интересом. Факты, сами по себе, жареные. Девочка с известными всей школе своей отвагой на грани безумия братьями вступила в бой. Тут даже результат не важен. Витя, конечно, тоже безбашенный и, наверное, может… взглядами фрейлины и Сверчок внимательно изучают меня на предмет такой возможности. Димон слегка ёрзает на стуле.

— Вы тогда предложили мне побить Ерохиных. Вроде как моя очередь наступила, — заканчивает рассказ Катя. — И смеялись с Витей надо мной. Помнишь?

Тут подоспевают веера. Предназначенный Зиночке предлагаем Сверчку. Тот с негодованием отказывается, все вокруг опять покатываются со смеху.

— Зиночка, у тебя должен быть особый стиль, — предлагаю подруге вариант. — Например, хватаешь избранника в жёсткий захват и говоришь: «Бери меня замуж, а то руку сломаю».

Все опять хохочут, Зиночка задумывается, Сверчок вымученно улыбается.

Делаем перерыв, играем в испорченный телефон, затем снова подкрепляемся, вот и время выходит. Сразу после полуночного боя курантов и осушения бутылки с шипучкой вываливаемся на улицу.

— Воды надо захватить, — озабочиваюсь горкой. И мы наливаем воду в пустые бутылки. Захватываем с собой распылялку.

У горки выясняем, что корочка льда появилась. Сразу выливаем пару бутылок и разбрызгиваем остальные. И приступаем к установке фейерверков. Римские свечи у нас, четыре штуки на высоту срабатывания в сорок метров. И несколько маленьких ракеток.

Свист и завывания взлетающих ракет завершаются хлопками, красивыми огненными огнями и восторженным визгом девчонок. С балконов наших домов народ кричит «Ура!». Те, кто мало выпил, просто любуются.

— Ты чего столбом стоишь? — Спустя минуту после последнего взрыва в небе к боку подваливает Полина.

— Луна.

Сегодня она только начинает таять, почти полный диск сияет на тёмном небе. Остальные тоже подходят, смотрят, как первый раз.

— Когда-нибудь я буду перезваниваться с