мексиканское сомбреро и фальшивые усы, но некоторые левые сегодня также считают оскорбительным актом проявления привилегии, если, например, белый гетеросексуальный писатель напишет роман, в котором будет главный герой – гей латиноамериканского происхождения. Проступки ежедневно обличают социальные сети; никто не неприкосновенен. Бейонсе критиковали за то, что её одежда выглядит как традиционный индийский свадебный наряд; Эмми Шумер, в свою очередь, критиковали за пародию на песню Бейонсе «Formation», песню о чёрной женской гордости и обретении силы. Студенты колледжа Оберлин жалуются, что у [уличной] торговли «история размытия линий между кулинарным разнообразием и культурной апроприацией за счёт изменения рецептов без уважения к конкретным кухням азиатских стран». И студенческая колонка в газете университета штата Луизианы утверждает, что когда белые женщины подводят себе брови, чтобы они выглядели гуще – «как у многих женщин, принадлежащих к этническим меньшинствам» - то это «яркий пример культурной апроприации в стране».

Не все левые довольным тем, куда пришла политика идентичности. Многие обескуражены тем, что внимание её сосредоточено на культурной апроприации. Как сказал мне прогрессивно настроенный студент мексикано-американского происхождения: «Если мы позволяем, чтобы нам причинял боль костюм, как мы тогда справимся с уведомлением о выселении?». Он добавил: «Либералы кричали «волк» слишком часто. Если все расисты и сексисты, тогда никто не расист и не сексист». Когда пришёл реальный волк, Трамп, никто не послушал».

 

Новые трайбалистские правые

Между тем политика идентичности коснулась также и правых, они отвернулись от своей многолетней риторики о безразличии к цвету. Ключевой фигурой в этом повороте был политолог Сэмюэль Хантингтон. В его противоречивом бестселлере «Столкновение цивилизаций» утверждалось, что исламская культура враждебна западным ценностям; его ещё более противоречивый бестеселлер 2004 года «Кто мы?» предупреждал о том, что масштабная иммиграция испаноязычных угрожает «англо-протестантской культуре». Многими тогда эти взгляды считались шокирующими, но выраженные Хантингтоном антиимигрантские, антимусульманские чувства в духе «мы против них» оказались хлебом насущным для консерваторов во время избирательной кампании 2016 года. Кандидат Трамп прославился своим призывом к «полному и окончательному пресечению проникновения мусульман в США, называл нелегальных мексиканских мигрантов «насильниками» и уничижительно отозвался о рождённом в штате Индиана федеральном судье как о «мексиканце», обвинив его во «врождённом конфликте интересов», делающим его непригодным к рассмотрению иска против Трампа. (Утверждать, что Трамп использовал политику идентичности, чтобы попасть в Белый Дом – всё равно, что стрелять по набитой сельдями бочке). Майк Флинн, некоторое время бывший советником Трампа по национальной безопасности, заявил в августе 2016 года, что исламизм является «ужасным раком для 1,7 миллиардов людей на этой планете и его нужно вырезать». Сенатор Марко Рубио сравнил войну с исламом с американской «войной против нацизма». Даже умеренные республиканцы, вроде Джеба Буша, отстаивали религиозный тест, который позволял бы христианским беженцам иметь преимущество при въезде в США.

Одновременно мы также видим, что политический трайбализм правых - а особенно «альтернативных правых», альт-райтов – направлен против меньшинств, которые считаются «слишком успешными». На митинге «Объединим правых» в Шарлотсвилле, Вирджиния, Дэвид Дьюк предупредил шумную толпу, что «в американских СМИ и политической системе господствует крошечное меньшинство – еврейско-сионистское». Стив Бэннон, бывший главный стратег Белого Дома, жаловался, что американские «школы инженеров полны людей из Южной и Восточной Азии», в то время как американцы «не могут получить инженерное образование и найти работу». Бэннон также предупреждал: «Две трети или три четверти менеджеров в Кремниевой Долине родом из Южной Азии или из Азии… Страна – это больше, чем экономика. Это гражданское общество». Цифры в «две трети или три четверти», приведённые Бэнноном – это дикое преувеличение – и оно напоминает о форме критики меньшинства, господствующего через рынок, обычной для развивающихся стран.

Это подводит нас к самой удивительной черте современного правого политического трайбализма: белая политика идентичности мобилизовалась вокруг идеи, что белые являются дискриминируемой группой, которым угрожает опасность. Частично это является продолжением долгой традиции белого трайбализма в Америке. Но белая политика идентичности также получила недавно сильный толчок от левых, чьи постоянные упрёки, ругань и травля могли принести больше вреда, чем пользы. Один из избирателей Трампа утверждал, что «может быть, я устал от того, что меня называли изувером, и мой гнев на этих авторитарных левых побудил меня поддержать этого очень грешного человека». Билл Маар сказал, что «Демократическая партия создала у белых рабочих такое чувство, что их проблемы не являются реальными, так как он занимаются «менсплейнингом» и им надо сдерживать свои привилегии. Вы знаете, если ваша жизнь отстой – у вас реальные проблемы». Когда чёрные обвиняют современных белых в рабстве или требуют репараций, многие белые американцы чувствуют, что на них нападают из-за грехов других поколений.

Или возьмём этот пост в блоге на сайте издания American Conservative, достойный подробного цитирования из-за того, что он проливает свет на это обстоятельство: «Я – белый парень. Я хорошо образованный интеллектуал, которому нравятся артхаусные короткометражки, кофейни и классический блюз. Если бы вы не знали меня получше, то спутали бы с левым городским хипстером.

И всё же. Я обнаружил, что альт-райтовские тексты оказывают влияние даже на меня. Хотя я и достаточно умён и информирован, чтобы видеть их насквозь. Они соблазнительны, потому что у меня нет ни власти, ни привилегий, но всё же меня постоянно донимают текстами, утверждающими, что я рак, я проблема, что всё плохое – это моя вина.

Я из самых низов среднего класса. У меня никогда не было новой машины, я сам ремонтирую свой дом, когда мне удаётся отложить достаточно денег для этого. Я сам подстригаю газон, мою тарелки, покупаю одежду из «Волмарта». Не имею ни малейшего понятия, когда смогу выйти на пенсию. Но, братцы, если верить СМИ, то я утопаю в незаслуженной власти и привилегиях и Америка была бы гораздо более яркой, нежной и миролюбивой нацией, если бы я просто лёг и умер.

Верьте мне – после всего этого некоторые материалы альт-райтов воспринимаются как горячая ванна. Как «сейф-спейс», если вам угодно. Я отшатываюсь от более злобных материалов, но некоторые из них, написанные в духе – «Эй, а белые парни на самом деле ничего, знаете! Будь горд собой, белый человек!» - ОЧЕНЬ соблазнительны и только прилагая определённые интеллектуальные усилия, я мог сопротивляться их зову…Если для кого-то вроде меня, сопротивление ему – дело серьёзное, я полагаю, для людей менее культурных и образованных сопротивление ему почти невозможно».

Если политика идентичности левых и её нацеленность на исключение иронична в свете формального требования левых об