В тот же день жена Питера Хэккета – Барбара – дала интервью программе Good Morning America. «Мы никогда ее не видели. Мы никогда не оказывали ей помощь. Мы не лечим пациентов с наркозависимостью у себя дома», – сказала она. Журналист Андреа Кэннинг спросила у нее, почему Мэри Гилберт назвала имя ее супруга, как человека, который звонил ей и рассказал, что оказывал помощь ее дочери у себя дома? «Да они тут все дома обходили. Со всеми разговаривали. Вот и все», – предположила Барбара. «Так вы думаете, что мать просто запомнила вашу фамилию?» – «Это единственное, что приходит в голову», – ответила миссис Хэккет. «По ее словам, ваш супруг сказал, что служил в полиции. Откуда она могла это знать, как не от него?» – продолжала журналистка. «Поройтесь в интернете, и вы узнаете о Питере все. Он несколько лет был директором окружной скорой помощи и много сотрудничал с полицией». – «Он способен причинить вред человеку?» – «Да что вы, он прекрасный человек. Грешит только тем, что опаздывает к ужину», – попыталась напоследок пошутить Барбара.

Такое внимание к Хэккету стало сюрпризом для полицейских, во всяком случае, они не очень понимали, как на это реагировать. «Полагаю, что это домыслы. Мы опрашивали этого человека на самых ранних этапах расследования, и он был готов оказывать следствию любую помощь», – сказал комиссар полиции Ричард Дормер на пресс-конференции.

Узнав об этом из новостей, Шерри вспылила. Она и ее родные рассказывали детективам об этом звонке Хэккета уже не один раз. И зачем теперь они строят из себя удивленных? И почему сразу же вступились за него?

Впервые за многие месяцы Мэри испытала подъем, несмотря на то что доктор назвал ее лгуньей. И полицейские, похоже, тоже так считают. Приближалось первое мая, первая годовщина исчезновения Шэннан. Мэри решила, что ей пора впервые войти в ворота поселка Оук-Бич.

Они собрались в полдень на парковке. Мэри сопровождали Шерри с Сарой и еще с десяток друзей и знакомых. План состоял в том, чтобы пройти путем Шэннан, постучаться во все двери и поднять шум.

По пятам за ними следовали журналисты и фотографы. Жители поселка в недоумении наблюдали за этой процессией. Один из местных прокричал в открытую дверь: «Эй вы, я прямо сейчас звоню в полицию». Под смех своих друзей Мэри ответила: «Да полиция сюда только через сорок пять минут доберется!»

Они ходили по улицам поселка часа два. Мэри постучалась к Хэккету, но ей не открыли. Под пристальным вниманием телекамер Шерри и Сара заглядывали в окна его дома в поисках мешковины. Мэри от них не отставала. Она была полна энергии, бегала взад-вперед по улице и всячески нарывалась на скандал. В завершение они взялись за руки на парковке, и тетя Шэннан произнесла молитву. «Эта свеча для Шэннан. Пусть она вернется домой живой и невредимой», – сказала в завершение Шерри.

Родственники

Я впервые встретился с Мисси Канн в пасхальный понедельник, спустя немногим более четырех месяцев с того дня, когда у шоссе Оушен-Паркуэй было обнаружено тело ее сестры Морин. Мы договорились пообедать в портовом ресторанчике. Наши цели пересекались. Я писал книгу и хотел побольше узнать о жертвах трагедии, которые, похоже, отошли на второй план. А она старалась делать все, чтобы расследование снова не заглохло.

Мисси – почти полная копия своей старшей сестры, только глаза у нее карие, а не зеленые. Пока ее дети сновали к закусочному столу и обратно, она описывала череду страданий, через которые прошла после исчезновения Морин. Да, сейчас Мисси в центре всеобщего внимания, но она хорошо помнила те четыре года, в течение которых казалось практически невозможным заставить серьезно отнестись к этому делу кого бы то ни было. Она не забыла, как полицейские в Норвиче отказывались принимать заявление о пропаже без вести из-за того, что Морин была эскортницей. Она не забыла, что понадобилось целых два года, чтобы внести фамилию Морин в общенациональный реестр безвестно отсутствующих лиц. Мисси рассказала мне о детях Морин – одиннадцатилетней Кейтлин, которую навещала по выходным, и совсем немного о пятилетнем Эйдане, отец которого разорвал все связи с родными Морин.

При любой возможности Мисси старалась напомнить миру о существовании своей семьи, однако не всем родственникам нравилась такая публичность, в том числе ее матери, Мари Дюшарм. Она заняла твердую позицию: дочь жила как хотела, и никакими речами не изменить ни того, что Морин больше нет, ни того, как она прожила свою жизнь. Мисси почти перестала общаться с матерью.

Мисси опасалась, что о ее сестре забудут. Но главное, чего она опасалась помимо отсутствия справедливости, было то, что Морин останется непонятой. И теперь Мисси старалась восстановить историю ее жизни, для того чтобы сохранить лучшие воспоминания о ней и, возможно, смягчить самые мрачные подробности.

«Мне не нравится, как о ней говорят, – сказала Мисси. – Понятно, что людям известно только то, чем она занималась, поэтому они так о ней и судят. Но ведь неважно, чем она занималась. Морин была матерью и невероятно много значила для своей дочери. И для меня тоже. – Мисси едва сдерживала слезы. – Она была очень нужна нам. Мир потерял такую яркую, такую творческую личность. Ей же и тридцати не было. Вся жизнь впереди. И почему кто-то решил, что она занималась бы этим всю свою жизнь?»

Под конец обеда Мисси назвала еще одну причину, по которой согласилась встретиться со мной. С января она тесно общалась с родственниками других жертв. С появлением новых тел внимание общественности к делу возросло, и они запланировали провести траурное бдение в Оук-Бич в июне. Мисси с нетерпением ждала этого события. Лично она встречалась только с Лоррейн, и теперь появлялась возможность познакомиться с другими людьми, которых постигла такая же ужасная утрата.

Я предложил им вместе приехать в Нью-Йорк на коллективное интервью, в котором они смогут рассказать о своих дочерях, матерях и сестрах. Это поможет им не пропасть в забвении и привлечет внимание общества к расследованию. Мисси согласилась и взялась уговорить всех остальных.

Две недели спустя, 2 мая 2011 года, Лоррейн вылетела из Портленда в Нью-Йорк, Ким приехала из Уилмингтона, где ухаживала за попавшим в больницу отцом. В Буффало Линн и Джефф закрыли на один день свой дайнер и отправились в путь вместе с Амандой – младшей сестрой Мелиссы. Мэри, которая буквально накануне стучалась в двери домов в Оук-Бич,