Шрифт:
Закладка:
Leonid Gozman - ОСТАВЬТЕ МЕНЯ В ПОКОЕ – НАВЕЯННОЕ АТАКАМИ НА... | Facebook,"ОСТАВЬТЕ МЕНЯ В ПОКОЕ – НАВЕЯННОЕ АТАКАМИ НА БЕЛГОРОД И МОСКВУ Россия бесконечно далека от того фашистского идеала, который придумал себе Владимир Путин. Сегодняшняя глубинная Россия – это старая уставшая от жизни женщина, которая уже ничего не хочет, ни во что не верит, ни на что не надеется и мечтает только о том, чтобы ее оставили в покое. Путин создал фашистское государство, но уставшие старики, из которых, вне зависимости от биологического возраста, состоит эта страна, не хотят ни парадов, ни завоеваний, ни миссии. Начальство об этом говорит, а народ скучает, не возражает, конечно – себе дороже, да и зачем? – но смотрит в сторону и ждет, когда можно будет разойтись. Точно, как на политинформации в советское время. Эта женщина была когда-то молодой, строила планы, надеялась на успех. Она любила, в том числе и Путина, но любила много лет назад, сейчас все в прошлом. И бабье лето у этой страны тоже было. Это зима 2014 – Олимпиада в Сочи и аннексия Крыма. Но и оно давно прошло. От Олимпиады не осталось ничего, даже скандалы с мочой вытеснены из памяти последующими событиями, а от Крыма осталась только злоба на весь мир, а радость ушла. Это атомизированная страна. В ней не сочувствуют друг другу. То есть близкие, конечно, сочувствуют и переживают друг за друга, но то, что происходит в одной части страны, не волнует другую. Бомбежки Белгорода, например, оставляют равнодушными жителей Тюмени. Так уже много раз бывало во время региональных катастроф и потрясений. Когда, например, следили за событиями в Хабаровске, то это был азартный, спортивный интерес – следили как за футбольным матчем. Смогут хабаровчане или нет, сдастся Путин или начнет сажать и стрелять? Захватывающее было зрелище. Но не было сочувствия людям Хабаровска, которым плюнули в лицо и поставили начальником над ними клоуна. В этом смысле это не страна, которая в пределе большая семья, а территория. Никакого чувства МЫ у этой страны нет. Оказавшись под бомбами, эта страна будет прятаться в бомбоубежищах, проклинать бандеровцев, Путина и Байдена, но это будет только там, где бомбы падают. Остальным территориям будет наплевать. Никакого «Вставай, страна огромная» в массовом масштабе не будет. Страна не просто атономизирована, но и разделена на отвергающие друг друга слои и классы. Такого разделения, такого неприятия «чужих» внутри собственного народа не было со времен Гражданской. А элита и вовсе воспринимается как нечто чуждое и враждебное. Если бы дроны разорвались на Рублевке и в Ново-Огарево, куда, похоже и летели, была бы только радость. У этой страны как у очень старого человека нет будущего, она не способна о нем думать. Есть только прошлое. И как несчастливый старый человек страна не воспринимает свое прошлое успешным. Она не смотрит с гордостью на плоды своих усилий, на дело рук своих, она не говорит себе, что не зря жила – у нее (на уровне страны, а не индивидуальной судьбы), наоборот, ощущение, что жила она зря и бессмысленно. Ее прошлое не конвертировано в будущее – условно, в детей и внуков – они сами по себе, а сегодняшняя страна – сама по себе. Страна не может, да и не хочет, сказать себе, что да, все плохо и тяжело, зато мы обеспечили жизнь следующим поколениям. У этой страны, как у глубокого старика, пораженного глобальным скепсисом, нет героев. Ее ничто не восхищает и не вдохновляет, за всеми поступками, даже самыми благородными, она видит только корыстный интерес. И деньги, которые собирают на политзаключенных, украдут, и Украине помогают, чтобы захватить что-нибудь. Но и с «государственной» стороны героев нет. Телевизор пытается их придумать – раньше донецких бандитов, всяких Гиви с Мотороллами, сейчас - солдат, погибающих в Украине, но не получается. Вся Москва увешана одинаковыми портретами павших – всем плевать. Пар в свисток. Эта страна уже неспособна начинать новое. Ее не интересуют ни почившие в бозе национальные проекты, ни прорывы, ни подъем Севера или Дальнего Востока, ни обещанные Сергеем Шойгу новые города в Сибири. Она хочет жить на накопления и беспокоится лишь о том, чтобы их не отняли. Подавляющее большинство население живет в самоощущении пенсионера. Даже и относительно молодые и работающие люди. Эта страна не хочет того, что делается ее именем государством. Ее не интересуют придуманные Путиным запреты говорить по-русски на Донбассе, ее не интересует распятый мальчик и биологические лаборатории, призванные сделать русских женщин бесплодными. Все это не находит отклика. Воспринимается как белый шум, барские забавы. Бандеровские зверства, о которых рассказывает телевизор, даже не щекочут нервы, не становятся предметом обсуждений в своем кругу. Посмотрели и пошли спать. Эта страна не хочет империи. Русское имперское сознание миф – в отличии, разумеется, от имперской политики государства. Так называемые имперские боли возникли лишь в середине нулевых, а когда в начале девяностых рушилась империя, их не было. И не было ни одной акции -а акции тогда были легальны и безопасны, выходи – не хочу, с требованием ее сохранить. Вернуть, например, силой Литву или Азербайджан под руку русского царя. Не надо было людям этого. Собственно, национальной солидарности у большей части населения этой страны тоже нет. Точно также, как в Тюмени нет сочувствия Белгороду, в России не было сочувствия соотечественникам в Туркмении и в других местах, где их, действительно, притесняли. Требований к государству защитить как-то русских людей, попавших под власть средневековых феодалов, тоже не было. У этой страны нет лидера – есть распорядители. Лидер вызывает, если не любовь, то интерес. Его слова важны. Радиообращения Рузвельта слушали по шестьдесят миллионов из ста двадцати миллионной тогда Америки. А пресс-конференции и Прямые линии Путина уже давно не смотрит никто, кроме тех, кому это положено по должности. Нет никого, кто, пропустив его выступление, станет выспрашивать соседа – так что же он сказал? Не интересно. Смеяться над ним эта страна тоже уже не хочет. Только равнодушие. Да и идентификации с президентом у страны нет. Никто, кроме,
