— Она пришла в гостиницу, потому что приревновала. Тебя, Надя. К Солнцеву. Разве не этого ты добивалась? А где её потом носило, я не знаю. Мне это больше не интересно. Но ты можешь узнать подробности на её страничке. Скорее всего, в лицах и почасово.

На душе легко и тяжело одновременно. Потому что Марк говорит без запинки, а я не могу так себя отстоять. Обстоятельства не те. Хотя, почему это?

— Минуту. — Нашариваю в кармане шорт телефон, набираю Солнцева и включаю громкую связь.

— Слушаю.

— Тим, я скучаю!

— Э-э-э… — такую растерянность нарочно не сыграть! — Ты выпила, что ли?

— Нет, но не прочь снова выпить шампанского, скажем… на брудершафт! Приходи ко мне, а?

— Мне показалось, что мы услышали друг друга, — произносит расстроено. — Надь, ты ещё будешь счастлива. Точно тебе говорю. А я Ирку, правда, люблю и никто другой мне не нужен. Она не хочет заранее афишировать, предрассудки и всё такое, но эта девушка носит моего ребёнка. Ребёнка, понимаешь, Надь? Да у меня даже не встанет на другую! Прости… Зря я повёлся на затею пригласить вас свидетелями. Даже в этом не смог отказать ей. В общем, Надь…

— Поздравляю, — всё, что успеваю сказать, прежде чем Марк завершает вызов. Вот нахальное создание!

— Примерный семьянин, надо же… — Он с протяжным, но довольным стоном вжимается губами мне в висок. — Кто бы мог подумать…

Как у него всё просто.

— Убедился? — Отворачиваю лицо вплоть до опасного хруста шейных позвонков. Решимости во мне сегодня предостаточно. — А теперь забирай своё платье и катись на все четыре стороны.

Глава 17

Марк

Мне сложно сосредоточиться и понять, что задело Надю. Я пьян… Я окрылён… Я не могу не любоваться ею. Даже не догадывался, что так сильно скучал… Что от одного её голоса будет покалывать кожу — начиная от затылка к позвоночнику и до самых пяток.

— Что значит, катись?

Должно быть, вид у меня сейчас крайне идиотский, потому что Надька смотрит соответствующе, накрывает тонкими пальцами мои кисти и медленно разжёвывает:

— Это значит, не подходи ко мне.

— Вообще?

Блин. «Вообще?»! И это всё, что я в ответ придумал?!

— У нас с тобой полнейшая несовместимость, — втирает мне убеждённо, пытаясь разжать мои руки, жадно сминающие ткань топа.

А я что? Я выпадаю из реальности от нежного порхания её пальцев по коже.

Вдыхаю поглубже, чтобы остудить пожар внутри и включить мозг. Отступаю на шаг, потом ещё на один… Разговор принимает нехороший оборот, а меня всё ещё основательно кроет, откуда в голове взяться ясности?

— Так, а когда нам было совместиться? — делюсь своим виденьем ситуации. — Не спорю, накосячил, но я умею быть и другим. Давай поживём вместе какое-то время. Общие сложности, общие радости… общий дом. Охренеть как хочу тебя хозяйкой на моей территории! Увидишь, я готов к компромиссу.

Вроде бы важное сказал, от души, а не умею красиво.

Вот и Надя, судя по усмешке, не прониклась.

— Это все твои предложения?

— Нет. Хочешь, сразу познакомлю тебя с родителями? — Немного хмурюсь, подсчитывая, примерно в котором часу освободится Борис. — Если выехать до полудня, то успеем оставить у меня твои вещи и выбрать симпатичный торт.

— Ничего себе. Ты и на это готов?! — Прищуривается она, откровенно отвлекая и соблазняя одним своим присутствием.

— Конечно, — начинаю злиться, невольно переходя на жёсткие интонации. — Убедишься в серьёзности моих намерений.

Практически делаю ей предложение.

Надя хмыкает. Что не так-то опять?!

— Не надо меня ни в чём убеждать. Я не хочу больше ничего тебе доказывать! Ясно?! Ты ни разу не попытался меня услышать! Зачем? Когда есть ты и твои гениальные умозаключения! Всё! Надоело. Нравится считать меня стервой? Пожалуйста! Проваливай, Ремизов, я себе перспективней мужика найду. Так понятней?! — она издевательски поворачивается спиной, демонстрируя свою победу.

Как бы не так…

Я стремительно выкидываю руку вперёд, хватая её за плечо, и придвигаю вплотную к себе.

Невероятно, как быстро меняется моё настроение. Меня уносит от её податливости! Тёплое мягкое тело зовёт и манит провалиться в эту убаюкивающую негу, сказать что-то умное, чтобы Надя меня, дурака ревнивого, немедленно простила. Но то эмоции. Понятно, что чуда не произойдёт.

Она слишком рассержена, а я слишком вспыльчив.

Если останусь — наломаем дров.

Остаётся только поразиться собственной сознательности. В прошлый раз я себя вообще не сдерживал: не стеснялся в методах, не выбирал слова. Просто выплёскивал всё, что жгло изнутри бесконтрольным потоком.

Как же давно это было. Целую пропасть тоски назад.

Надя молчит, не сопротивляется, но прижимается затылком к моему подбородку. Легко, почти неощутимо — едва щекочет кожу волосами, и я… скользящим движением опускаю руки. Уступаю. Вдыхаю вместе с запахом шампуня тепло её близости, прикрывая глаза. Знаю, что сейчас она меня не услышит. Знаю. Но говорю:

— Я тоже ничего доказывать не буду. Не вижу смысла. О такой девушке, как ты, я мог только мечтать, но потом мечта стала реальностью. Жаль, мне никто не сказал об этом, а сам я не сразу понял.

— Марк, замолчи…

— Справедливо, — усмехаюсь. — Ты не будешь вечно прощать меня, что бы я ни делал. Просто не повторяй моих ошибок, за такие уроки потом дорого расплачиваться.

Стою неподвижно ещё пару секунд, с каждым мгновением впитывая всё больше исходящего от неё волнами смятения. Возможно, Надю можно легко продавить и взять тайм-аут не лучшая затея, но правда в том, что я ни в чём сейчас не уверен. Не хочу всё испортить снова.

— Такие уроки ещё и цепляют по касательной, Марк. Бывает, больно… — мелодичный, звонкий голос сейчас звучит тихо и бесцветно.

Её мышцы напряжены от раздражения или ещё чего-то, что страшно проговорить даже в собственных мыслях. Мне хочется пообещать, что всё будет хорошо. Что не бывает всё сразу и гладко. Что я найду способ обуздать свою ревность. Что…

Но вместо этого коротко целую её затылок. Момент, когда нужно было включить голову, упущен.

— Мне нужно ехать, малыш. Встретимся на свадьбе.

Расхреначить что-нибудь хочется неимоверно. Но я беру в руки себя, подхватываю свадебное платье и иду к машине. В дороге втапливаю посильнее педаль газа, чтобы