Шрифт:
Закладка:
Назар не отвечал.
Кажется, меня звали преподаватели, кто-то выкрикивал мою фамилию, но я продолжала упрямо набирать номера. Снова и снова. Ни Вадим, ни Назар трубку не брали… Я позвонила Лене. Абонент отключен.
Я чувствовала себя пьяной, мысли путались. Всё это казалось страшным сном. Паника подступалась всё ближе. Куда ехать? Я не знала, в какую больницу отвезли Лену. Единственный выход — ехать к ней домой. Может, соседи знают…
Выскочив на улицу, я поймала какую-то попутку с подозрительным мужиком за рулем. Но меня это не волновало. Я пыталась справиться с дрожью в теле и успокоить себя. С Леной всё хорошо! Возможно, легкое недомогание, и медики Скорой, чтобы перестраховаться, отправили девушку в больницу. Такое же может быть? В больницу ведь отвозят не только серьезных больных?
Но почему Вадим с Назаром не берут трубку?!
Я нервно ёрзала на сидении и крутила во вспотевших руках телефон. Когда он вдруг зазвонил, я дернулась так, что водитель вздрогнул и забористо выругался.
Это был Вадим.
— Вадим, как Лена?! — мой голос дрожал. Пожалуйста, пусть всё будет хорошо…
— Лена в реанимации, — помертвевшим голосом ответил Вадим. — У нее отёк легких, ей сейчас откачивают жидкость.
Внутри всё оборвалось. Я судорожно вцепилась в телефон, будто он был моей единственной точкой опоры. Лена в реанимации. Мой мозг категорически отказывался в это верить. Это какая-то ошибка!
— Мы же видели ее вчера, всё было хорошо, — с каким-то ожесточением убеждала я. Кого? Себя? Вадима?
— Утром Лене стало плохо, и родители вызвали Скорую, — устало проронил Вадим.
Ему было хреново. Гораздо хуже, чем мне. Вадим знал Лену с самого детства, они были родными друг другу людьми… А Назар?! Каково ему?
Внутренности скрутило от боли.
— Назар там? — задыхаясь, спросила я.
— Да.
Я практически согнулась пополам на сидении. Меня будто засунули в большой полиэтиленовый мешок и оставили загибаться. Бессилие, боль, страх, неверие. У меня болело всё — и душа, и тело — от осознания того, что сейчас испытывает Назар.
Я должна быть рядом. Я должна принять на себя хотя бы тысячную часть его боли.
— В какой вы больнице?
— Первая городская.
Ответ Вадима прозвучал словно сквозь толщу воды. Я плохо воспринимала реальность.
— Я еду, — успела сказать я, прежде чем трубка выскользнула из одеревеневшей руки.
Телефон упал на пол автомобиля. Я медленно нагнулась за ним, удивляясь тому, как тело перестало слушаться меня.
— Девушка! Мне куда ехать? В больницу?
Резкий голос водителя — словно пощечина. Я выпрямилась.
— Да, первая городская, пожалуйста.
Мужчина с подозрением посмотрел на меня через зеркало. Мой голос звучал слишком ровно и спокойно.
Мне надо увидеть Назара. Узнать, как Лена.
У меня был план.
Этот план держал меня, пока я поднималась на третий этаж больницы. Пока надевала бахилы и халат. Пока искала глазами знакомые лица. Он держал меня до последнего. Но весь мой план рассыпался в крошево, когда я увидела Назара.
Выхватив взглядом поникшую фигуру, я резко остановилась. Сердце замерло и сжалось до кровоточащего сгустка. Жалость, нежность, боль затопили меня, не давая возможности вдохнуть. Назар сейчас мало был похож на того уверенного сильного парня, которого я знала.
Он погрузился в себя, и я физически ощущала, как горе и ожидание придавили парня бетонной плитой. Он не видел никого вокруг. Засунув руки в карманы джинсов, Назар прислонился к стене. Его немигающий взгляд уперся в пол.
Я неуверенно шагнула к Назару и встала возле него. Он медленно поднял голову и посмотрел на меня. Серые глаза, в которых всегда горел огонь, теперь потухли. Чтобы не расплакаться, я до боли прикусила щеку изнутри.
Поддавшись порыву, я осторожно коснулась мужского плеча.
— Как она?
Мой голос был похож на тихий шелест бумаги.
Назар снова опустил голову.
— В тяжелом состоянии. Врачи пока прогнозов не дают, — чужим голосом ответил он, не поднимая глаз.
Я нерешительно убрала руку с плеча Назара и вцепилась в ремешок своей сумки.
Из меня рвались тысячи вопросов «Что сейчас делают с Леной врачи?», «Почему ей так резко стало плохо?», «Почему ты разговариваешь со мной, как с чужой?», «Что такое отёк легких?» и самый главный «Она же выздоровеет?».
Но я держала всё в себе. Было бы слишком жестоко произносить их сейчас вслух.
Поэтому я задала самый безопасный:
— Ваши родители здесь?
Назар повернул голову и посмотрел в конец коридора.
— Да, — глухо ответил он, вглядываясь в двух людей, сжавшихся на кожаном диване.
Моложавые мужчина и женщина держали друг друга за руки и о чем-то тихо переговаривались. Мать Назара перехватила мой взгляд и медленно кивнула. У Назара ее глаза — такие же серые и бездонные. Я кивнула в ответ. Надо подойти к ним. Вот только…
Я повернулась к парню.
— Назар, — тихо позвала я.
Он, словно вынырнув на поверхность воды, вскинул на меня расфокусированный взгляд.
— Я с тобой… — прошептала я. Чтобы не заплакать, мне приходилось часто моргать и слегка хмуриться.
Назар тяжело вздохнул и, сжав зубы, выдавил:
— Прости, Уль. Я сейчас ни о чем другом думать не могу.
Я сглотнула подступивший комок и кивнула.
— Я понимаю. Я подойду к твоим родителям, ты не против?
Назар медленно оторвался от стены. Каждое движение будто причиняло ему боль.
— Пойдем, я тебя познакомлю.
Мне так хотелось взять его за руку. Но я не смела.
Мы подошли к родителям. Они поднялись с дивана.
— Знакомьтесь, это Ульяна. Девушка Вадима.
Меня словно пырнули ножом в живот. Я ошеломленно уставилась на Назара. Девушка Вадима? Но как же наш вчерашний разговор?
— Это моя мама Наталья и папа Николай, — ровно продолжил парень.
Я словно под наркозом перевела взгляд на родителей и приветливо улыбнулась. В голове была каша.
— Здравствуй, Ульяна. Жаль, что мы познакомились при таких обстоятельствах, — мягко погладила меня по руке Наталья. От этого простого ласкового движения в глазах защипало.
— Я поищу врача, узнаю, есть ли изменения, — отстраненно проговорил за моей спиной Назар.
— Я с тобой, — шагнул к сыну Николай, оставив нас с Натальей наедине
