только что сказал, тогда этот свирепый парень точно прибьет тебя, бестолкового.

Селиванов вновь весь затрясся:

— Не делайте этого, иначе он действительно меня убьет, вы бы видели, как блестели его глаза! Женщина жива и, скорей всего, ушла с ним, но я не видел, он мне снова врезал под дых у дерева, затем дал такого пинка под зад, что я до самого поля летел стрелой.

— Значит, Нета Соболева спасена. Как это все мистически страшно и непонятно одновременно! Выходит, ее спас молодой человек, похожий на меня, но откуда он мог узнать, что ее именно в этот день и час будут поджидать на дороге?

— Товарищ младший лейтенант, я убедительно прошу Вас закрыть пока информацию по этому делу. Люди сильно напуганы и подавлены, а здесь просто чертовщина какая-то! Да и сказать-то нам им нечего: женщина вроде как жива, а где она сейчас, мы понятия не имеем. Давайте подождем.

— Хорошо, товарищ Метельников, подождем до утра, я должен все проанализировать, и уж тогда будем решать. Тимофей Федорович, немедленно отконвоируйте гражданина Селиванова в КПЗ Шуйского отдела милиции, пока его нужно взять под стражу. Я сейчас туда позвоню.

Когда задержанного увели, Максим распрощался с председателем сельсовета:

— Пойду, с Вашего позволения, мне нужно крепко подумать, да и поздно уже, учительница говорит — сильно боится темноты, совсем не спит ночами.

— Максим Захарович, давайте зайдем ко мне, жена уж наверняка ужин приготовила, отдохнете немного, — предложил молчавший до этого председатель колхоза.

— Да нет, Венер Михайлович, большое спасибо, но есть что-то совсем не хочется. Пойду, мне нужно побыть одному.

От сельского совета до здания школы было с полкилометра, и Максим шел не спеша, разглядывая улицы села, были четко выражены два порядка: рядом с одним было кладбище и большой чистый пруд; другой начинался с храма, рядом был магазин и сельский совет; недавно построенная школа оказалась на краю села; на приусадебных участках было очень много садов с яблонями, вишнями, терновником.

«В общем-то, место очень хорошее, чистый воздух, и даже фермы колхоза вполне облагороженные, во всем виден порядок. Почему же такое гнетущее состояние на душе, будто столкнулся с чем-то противоестественным, тревожно как-то?» — он остановился, рядом с тропинкой шелестел в свежей траве большой еж. Почувствовав и увидев человека, колючий свернулся в клубок и угрожающе запыхтел: «Ту, ту, ту, ту».

На душе у младшего лейтенанта потеплело, присев на корточки, он тихонько дотронулся до животного, пыхтение стало еще более угрожающим. «Эх ты, безобидный работяга, только пугаешь ведь. Не бойся, я не причиню тебе зла, делай спокойно свое дело», — Максим встал и двинулся по дороге дальше. Вот уж и школу стало видно.

Зайдя внутрь и ополоснув лицо из умывальника, он поднялся на второй этаж, зашел в свою комнату и, присев на кровать, хотел уже снимать сапоги, как вдруг дверь открылась и на пороге показалась Настасья Вадимовна. Вечернее солнце хорошо освещало ее через окно, и сейчас молодой человек сумел хорошенько рассмотреть ее: она была довольно стройная, но немного суховатая: старомодное платье и туфли выдавали ее всецелое увлечение педагогикой и немного второстепенное отношение к своей внешности; впрочем, лицо правильной формы было довольно красиво с большими серыми глазами и прямым носом. Молодая девушка, как и большинство учителей, была близорука, но, впрочем, это ее не портило.

— Максим Захарович, Вы, я вижу, устали сильно. Я испекла плюшечки, купила неплохих конфет (сегодня был привоз), составьте мне компанию, попьем вместе чаю, посидим, поговорим. Извините за бесцеремонность, но так одиноко!

Молодой офицер совершенно не был готов к такому повороту событий. Будучи сосредоточенным на пропаже молодой женщины-фельдшера, он только сейчас по-настоящему заметил, что с ним рядом находится девушка и весьма неплохая, во всяком случае, она была вполне в его вкусе. Встав с кровати с растерянным видом, он подошел к учительнице и, соглашаясь, кивнул. Вместе они вышли в коридор и направились в ее комнату.

Жилище, в котором вместе с Настасьей Вадимовной еще совсем недавно жила Нета Соболева, было довольно скромным и состояло из двух помещений: собственно, комнаты, где находились две кровати, шифоньер, печка и посередине круглый стол, и темной прихожей, куда выходила плита печи и подтопок, стоял небольшой буфет и лавка под ведра с водой. На столе, покрытая чистом полотенцем, стояла тарелка с выпечкой, а также готовые чашки в блюдцах и небольшая вазочка с шоколадными конфетами. Молодой офицер отметил про себя идеальную чистоту и порядок.

— Присаживайтесь сюда, — хозяйка приставила к столу один из стульев, налила в чашки кипятка. — Вам покрепче заварки или как? — она присела к столу на второй стул.

— Пожалуй, покрепче, а то я изрядно вымотался, столько лесу обошли, уж где только не были, даже на болото ходили.

Девушка, откусив немного румяной выпечки и запив чаем, терпеливо выжидала, пока ее гость вкушает угощения. Она придвинула тарелку с плюшками ближе к нему, чтобы он не стеснялся и наелся досыта. Впрочем, молодой человек и не собирался стесняться: проглотив несколько вкусных пышных плюшек, посыпанных сахаром, и запив их чаем с конфетой, он с улыбкой поблагодарил хозяйку за угощение.

Настало время удовлетворения интересов и ответов на вопросы, Максим вопросительно посмотрел на девушку:

— Скажите, Настасья Вадимовна, почему Вы боитесь одна? Вы думаете, если это маньяк-садист, то он доберется до Вас?

— Вы, знаете, Максим Захарович, убить мою подругу мог только Селиванов, но не из-за того, что он садист, а больше потому, что он трус и негодяй, сделал это от страху. Меня больше тревожит другое: каким-то потусторонним веет от всего этого, всем своим существом чувствую, еще не конец. Мы, женщины, часто просто чувствуем, и это все сбывается. Этот Евгений Евгеньевич напуган больше нас всех, что-то здесь не так. Очень Вас прошу, будьте эту ночь рядом, иначе мои нервы не выдержат, — она показала руку, она дрожала.

— Так я и так всегда рядом, 5 метров от вашей комнаты. Если что заметите, бегите ко мне в класс и будите меня.

— Вы меня неправильно поняли, я одна вообще не могу теперь находиться, хоть бросай здесь все и убегай, куда глаза глядят. Сама в Бога не верю, а боюсь, хоть в церковь иди!

— А если я в Вашей комнате лягу рядом с Вами — это будет разве правильно? Парень с учительницей в одной комнате!

— Пусть эта учительница лучше спятит