- Он мертв, - кивнула Крессида.

- Хорошо. - В глазах отца мелькнул свет торжества победы. - Хорошо, что старшая дочь мне не лжет.

Отец немного расслабился, черты лица смягчились, но в положении тела все же чувствовалось некоторое напряжение. Причина в том, что воин был недопустимо с ней откровенен? Или отец по-настоящему любит ее и тревожится? Она не сомневалась, что отец будет зол на лжеца, сбившего дочь с толку. Она помнила, как он наказывал каждого мужчину, посмотревшего на нее с интересом, оказавшего недопустимое внимание. Один солдат осмелился кивнуть ей, притом с почтением, приветствуя, когда они пришли в лагерь за едой. Больше она никогда его не видела.

В те дни она упивалась возможностью находиться под защитой сильного и влиятельного мужчины - отца. Сейчас ее душу терзают сомнения. Может, она не должна безусловно верить ему?

- Я рад, что ты прикончила его, - продолжал отец. - Это демонстрирует твое возвращение к правильному пониманию жизни. Возможно, на этот раз ты поедешь с нами.

Первым ее желанием было найти любой предлог и отказаться, а причина по-прежнему была в недоверии. Пусть это был урок, как утверждал отец, но все же боль, как от удара плетью, оставила кровавый след и еще терзала тело и душу. Крессида не знала, заживет ли когда-нибудь эта рана.

Как ей жить дальше, если допустить, что она отвергнет предложение отца и пойдет своей дорогой? У нее нет ни крова, ни денег. Нет необходимых навыков, она не представляет, как будет жить одна, без опоры и поддержки, к которой привыкла за годы. Кто даст работу женщине, которая только и умеет, что стрелять из лука и метать нож? Она не сможет выйти замуж и создать семью, ей ничего не известно о мужчинах, женских уловках и кокетстве, она даже не умеет носить платья. И что скажет муж, когда увидит ее шрамы?

В тяжелые дни, измученная голодом и холодом, она не сможет утешиться, вспомнив о воине, который весело смеялся, насвистывая красивую мелодию. Ни один мужчина не сможет занять его место, она едва ли сможет испытывать к кому-либо столь сильное чувство, ведь даже Элдрик - самый лучший на свете - оказался не таким, каким она его представляла.

Он непременно станет искать ее, когда закончится действие настоя, и месть его будет поистине жестокой. Надо быть предельно внимательной и осторожной, сделать все, чтобы он не смог ее разыскать. В глубине души она понимала, что обманывается, что очень бы хотела вновь оказаться в его объятиях, но не позволит себе такую слабость. Никогда!

Получается, чтобы выжить, ей вновь надо вернуться к отцу, под его защиту.

Хотелось думать, что сейчас она мудрее, чем прежде. Надо продумать все детально и повести себя так, чтобы повернуть ситуацию в свою пользу, не подчиняться отцу всецело и слепо.

Положение дел усложняло присутствие еще одного человека, ее сестры. Она не могла думать и действовать, исходя только из собственных интересов. Необходимо спасти девочку и не попасть в руки Элдрика.

- Ваш урок стал болезненным, отец. Очень болезненным.

- И? - Губы его изогнулись.

- Я не желаю повторения.

Она говорила уверенно, не давая отцу повода ощутить, какие сильные сомнения терзают ее до сих пор. Он поверит ей, если она будет говорить искренне, только то, что чувствует. Ведь он замечает малейшее несоответствие и ложь.

Сэр Ричард уперся локтями в колени, чуть подавшись вперед, сомкнутые пальцы прижал к губам. Жест не смог скрыть от Крессиды мимолетную довольную улыбку.

- Это приятно.

- Хорошо, что мне удалось вас порадовать, отец. - И это правда.

- Но ты понимаешь, что пока доверие мое не будет полным? - Он задумался о чем-то и поиграл пальцами. - Все непросто, дитя мое. Ты являешься ко мне, требуешь объяснений, рассказываешь о трудностях, а ведь ты даже не извинилась.

Трудности? Последние месяцы стали для нее пыткой. Это также свидетельствовало о том, как трудно добиться доверия отца, как легко его потерять и как жестоко он обращается с теми, в ком усомнился даже в малой степени.

Крессида опустилась на колени, сцепила руки и подставила спину для удара. Если он хочет ее наказать, пусть не медлит. Она готова.

- Простите меня, дорогой отец. Я проклинаю тот день, когда разочаровала вас. Но, верьте, последние месяцы я бесконечно сожалела об этом, нет таких слов, чтобы выразить мое глубокое чувство раскаяния и печаль из-за того, что огорчила вас. Я отдаю вам все, что у меня есть, - себя саму. Мое тело, мои знания и умения отныне и до самой моей кончины в вашем распоряжении. Только пожелайте - и я уничтожу одного за другим всех ваших врагов.

Крессида не подняла голову, хотя видела, как отец встал и обошел ее по кругу. В любую секунду он мог вонзить ей кинжал в спину. В случае нападения она не успеет быстро занять нужную позицию и обороняться.

Крессида не посмела поднять голову, лишь исподлобья следила за перемещением ног отца. Он легко мог все закончить, оборвать ее жизнь одним ударом ножа, но, даже понимая это, она изо всех сил сцепила руки за спиной и застыла в ожидании. Отец решил воспользоваться ее невыигрышным положением. Он приставил нож к ее горлу, чуть надавил, проколов кожу, и держал, наблюдая, как стекают вниз капли крови. Тонкая теплая струйка скользила по шее на пол, однако Крессида не дрогнула, всем своим видом давая понять, что не пойдет на сопротивление.

Внезапно она вспомнила, как в порыве гнева Элдрик так же приставил кинжал к ее горлу, но ровно с такой силой, чтобы не повредить кожу. Воспоминание ранило ее больнее клинка. Да, Элдрик не причинил вреда ее телу, но глубоко ранил душу.

Отец резким движением убрал нож и выпрямился.

- Что ж, отлично, моя разумная старшая дочь.

Он сел на диван, и только тогда Крессида осмелилась поднять голову. Она ожидала увидеть в глазах торжество победы или хотя бы гордость за дочь, но, к своему удивлению, увидела растерянный взгляд и побледневшее лицо. Она заметила новые, невиданные ранее эмоции, правда тщательно скрываемые. Его что-то пугает? Могла ли она ошибиться, истолковать неверно? Он ожидал, что она поступит иначе? Но ведь она всегда вела себя так, провинившись, в угоду отцу, зная его требования и желания. Почему он так странно смотрит на нее?

- Вы сочли, что моих страданий