Шрифт:
Закладка:
По правде говоря, для нее это не имеет никакого значения. Той жизни, что ей дарована, более чем достаточно, чтобы она могла выполнять свой долг, вести души к свободе. И, что ж, это все, что ей когда-либо было нужно или что она когда-либо хотела сделать. Хотя немного «лишнего», конечно, никому не повредит.
Верный защитник скелетный кит, сопровождаемый светящимися рыбами и птицами, охраняет свою хозяйку, плавая всегда где-то рядом с ней. И Амэ спокойно и большего ей не нужно.
Небольшой холм, окруженный полосами темных и корявых деревьев, навес из темных листьев, закрывающий яркое небо, создавая бесконечную ночь – ну, с первого взгляда кажется, что для его пересечения потребуется не более нескольких утомительных часов. И все же армии затерялись в ее глубинах, и их больше никогда не увидят.
Слышал, хотя да. Да, их, безусловно, все еще можно услышать, они маршируют и готовятся к своей войне против неизбежности.
Смерть – это не то, с чем можно бороться, но это не остановило некоторых от попыток.
Но войдите во владения Амэ ради чего-то другого – кого-то – и она может просто позволить вам уйти вместе с вашей жизнью. Возможно, вы тоже приобретете некоторые знания, находясь на своем своенравном пути. Живые затерялись в ее темных глубинах на часы, дни, месяцы – даже годы. Когда они наконец вернулись, эти люди, которые осмелились пересечь границу, которые осмелились посмотреть самой смерти в глаза и усомниться в ее воле, они были изменены.
Они не вернулись с темными, злобными мыслями, кипящими прямо у них под кожей, с шепотом давно умерших богов, эхом, отдающимся в их сознании – нет, ничего подобного. Те, кто вернулся смирились – со смертью.
И какое это было чудо для их души.
Они не говорили о том, что видели между толстыми стволами деревьев, о том, что узнали, пробираясь сквозь мертвые листья и поваленные деревья, мимо блуждающих духов и в бесконечную бездну, но у тех, кто был рядом с ними, были справедливые догадки. Конечно, хранитель мертвых, должно быть, дал им последний шанс увидеть свою возлюбленную. Поговорить со своими возлюбленными, родителями, детьми – в последний раз.
Что еще могло бы принести им такой мир?
Что еще могло позволить им понять смерть? Ханако, пробиравшийся сквозь заросли ежевики, усмехнулся при этой мысли. Слабый солнечный свет отражался от куда-то сверху, он пробирался сквозь ежевику и шипы со шквалом проклятий, срывающихся с его губ.
Он признал бы, что хранительница Холма Амэ-фури-кодзо была далеко не такой злобной, как духи, запертые в Каменном лесу или на острове Камикакуси, но и доброжелательной ее тоже трудно было назвать.
Она была недостаточно добра, чтобы позволять такие легкомысленные поступки простым смертным. Она не стала бы нарушать правила смерти ради них. Смерть не была милосердна, по крайней мере, к тем, кто еще жил.
Это просто было.
Ей не нужно было быть чем-то другим – ни доброй, ни ненавистной. Кроме того, он уже знает – знал. Он знал одного человека, который был на границе. Он знал, что она хотела там найти, и что она нашла вместо этого.
Если он честен, то этот единственный разговор вполголоса лежит в основе его причин, по которым он сам не пришел сюда год назад. Он уже понимал смерть. Глубоко. Ему не нужно было проводить дни за днями в ожидании, размышлениях, тревогах, одиноком бдении у границы.
Остался только со своими мыслями, пожирающими его изнутри, его вера и преданность тают с каждым часом, и он ждет горького осознания ему не нужно было, он не хотел сталкиваться ни с чем из этого.
Он не хотел вновь переживать, тоже самое чувство, когда попал в лес Аокигахара.
Он уже понимал смерть. Кроме того, он бы ни о чем не пожалел, если бы оставила её в мире живых. В конце концов, именно так она могла прожить свою жизнь. Ханако качает головой, прерывая ход своих мыслей – он здесь не для того, чтобы думать о ней.
И она сама выбрала этот путь. А значит он не может её покинуть.
И из-за чего у него такие мысли появились? Он слышал от учителя, что фонари Амэ летающие вокруг её места обитания заколдованы и сбивают с пути всех путников разными способами.
И его они пытались отвлечь навязчивыми мыслями о Мегуми.
Он здесь, чтобы делать свою работу, и он не позволит себя отвлекать от поставленной задачи.
Попросить Амэ о помощи в восстании.
Мир, казалось, изменился в тот момент, когда он вошел в священные земли смерти – деревья двигались, когда он отводил взгляд, и перед его глазами открывались никогда прежде не протоптанные тропинки.
Он клялся, что сегодня холм казался немного более живым, чем обычно. Ну, честно говоря, он не так уж часто бывал здесь – в последний раз, когда он был в этом районе, чуть больше года назад, она хотела показать ему кое-что на холме. Его губы слегка приподнимаются, и он задается вопросом, что бы это могло быть – знакомство с ней, возможно будет слишком странным.
Просто она была таким человеком.
Слишком странной и вела отшельнический образ жизни.
Когда он пробирается мимо деревьев и ветвей, следуя по тропе, тихий голос в его голове шепчет странные слова.
– Правильно идешь путник. Но ту ли ты дорогу выбрал? Или другая правильная?
Она заманивал его?
К чему, однако? С какой целью? Он приветствует отвлечение от своих внутренних мыслей, даже если это немного тревожное развитие событий.
Но все же, что она хотела?
Ханако знал, что ему следует быстрее сделать делать и вернутся к Мегуми, которая сейчас находится на острове вместе с Микото и Анкэлем.
Он знает, что должен как можно быстрее найти Амэ, но она решила поиграть с новым гостем.
– Похоже она давно не общалась ни с кем, кроме Бакэ-кудзира.
Он действительно отчаянно нуждается в утешении, поскольку тропинки Амэ-фури-кодзо продолжают извиваться и извиваться, а в лесу разносится жуткая тишина – не слышно ни звука, кроме его собственных шагов и светящихся фонариков.
Прислушавшись повнимательнее, можно услышать тихий шепот, уносимый милостью ветров. Призрак удивляется, прислушиваясь к неразборчивым словам.
«Помоги»
«Услышь меня»
«Прошу прости меня»
