продавать машины покупателям, слетавшимся в Германию из Казахстана. Это не мимику высматривать, здесь надо во все глаза следить за покупателем и думать быстрей его, тоже психология, кстати.

Он хотел разбогатеть и поэтому искал разные формы воплощения своей мечты в серой реальности. Время может убежать вместе с деньгами. Думать и зарабатывать надо в молодости, а не когда начнешь разваливаться на части от старости. Вальтер не хотел жить, как родители. Прежде особых забот у него не было – деньги на карманные расходы родители всегда выдавали ему из социального пособия. Пособие за то, что на Красной Площади в Москве растянули плакат со словами: «НАС НЕ ПУСКАЮТ НА РОДИНУ!»

Они вовремя уехали из Казахстана. Потом немало привалило желающих вернуться на родину, взыграли чувства патриотические.

Вальтер прочитал знаменитый Манифест Екатерины Второй, как заманила хитрая императрица земляков в холодную Россию, как «даровала» им земли, освободила от налогов, от воинской повинности. Немцам захотелось дармового, поехали в Россию, поскитались на чужбине и теперь возвращаются табунами назад, потому что родина-мать зовёт их домой. Официальные власти Германии «даруют» им денежные пособия, медицинскую страховку, бесплатное образование в новом времени и в новом режиме – режиме плача о том, как их прежде ущемляли. Ага, как будто самые пострадавшие, да в той стране все попали под колесо истории: немцы, татары и другие нации, а больше всех русских уничтожили в ГУЛАГе. И куда русские побежали из России? Никуда! Сидят в своей стране, берегут дома, а не бегают по всему круглому шарику, чтобы извлечь для себя выгоду. Уважаю. Никогда русаки войну не придумывали, как всякие Чингисханы, Наполеоны и Гитлеры, они только свою землю защищали и себя. Поэтому на фоне немцев, мечущихся туда и сюда, русские люди – молодцы, не бегуны и не предатели.

Вальтер начал учиться в университете на экономическом отделении, потом перепрыгнул на юридическое и в конце концов оказался в высшей школе информатики. Так случилось, что родители увезли его из страны в 14 лет, но он не переживал и не страдал, приживался в новых условиях. Слушал отца, который лил ему в уши про Бога, и кивал – зачем спорить и нервы себе портить? Верит в праведность божьих замыслов, пусть верит дальше и ходит в церковь, а что ещё остаётся делать родителям? Лучше Библию читать, чем работать на стройке или убираться где-нибудь в супермаркетах.

Сам он жил весело. Разглядывал всё с удивлением, быстро воспринимал, что ему нравилось, откидывал, что не нравилось. Больше всего ему не нравились немки: худые, бледные и серые, заносчивые и неприступные, джинсы и свитера, шеи, обмотанные шарфами, вместо груди вырисовываются два прыщика. Может быть, они не нравились Вальтеру, потому что были недоступные? Нет. Можно было поднапрячься и подцепить кого-нибудь из них. Просто не нравились, даже запах от них исходил искусственный, как будто рядом стоит дорогой флакон с духами, а не девушка. Не понимал он женщин. Приезжали в Германию, разводились с мужьями и выскакивали за местных немцев, «настоящих». Их мужья тоже были немцами, но эрзац, советскими. Вальтеру даже смотреть было противно, как старые немцы вели под руки молодых девочек и радовались – дёшево и сердито. Обычно они летали в Таиланд и другие экзотические страны за жёнами. Посреднические фирмы оказывали такие услуги за большие деньги. Расчётливые немцы уже подсчитали, что деньги окупятся сполна: не надо будет приглашать уборщицу два раза в неделю, не надо будет одевать жену в дорогих бутиках, не надо будет… В одном из бульварных журналов он прочитал, что европейцы женятся на азиатках из-за своего физического недостатка – маленького полового органа. Стал называть их триэски, вроде бы в магазинах меньше размеров, чем XXXS, не существует. Русскоязычные бабы, отхватив местных немцев, старались доказать, какие они рукастые: пельмени, борщи, домашняя лапша, швабра в руках и чистота в доме. Очень быстро триэски превращались в королей – жёны подают им чай и кофе, работают сами и не делят обязанности пополам, как принято у европеек.

Мужья-неудачники, брошенные коварными жёнами, оставались без денег и начинали искать подруг в разделе знакомств в русскоязычных газетах.

Вальтер решил изучить авторынок в Казахстане. Из Франкфурта-на-Майне вылетел ночью, в Алма-Ате вышел из самолёта рано утром. Постоял в зале прилёта, прочитал расписание внутренних авиарейсов и принял для себя неожиданное решение.

Через два часа он уже выходил из здания аэропорта города Чимкента. Таксист широко распахнул дверь в машину:

– Брат, через час будешь в своём Степном, доедем с ветерком. Назад как будешь добираться? Могу подождать.

– Не надо.

Вальтер волновался и не понимал, что говорит ему таксист, не умолкавший ни на минуту. За окном мелькала степь. Недавно выпавший снег ещё не успел полностью растаять и лежал проплешинами в низинах. Отец, когда ещё работал трактористом до переезда в Германию, изредка брал Вальтера с собой в короткие поездки. Сажал рядом с собой на высокое сиденье, и они выезжали в степь. Запомнилась весна. Он подпрыгивал на сиденье вместе с тарахтящим трактором и смотрел под огромные колёса. Боялся, что отец свернёт с наезженной колеи и раздавит тюльпаны. Крупные цветы с крапинками тянулись до самого горизонта, а верхушки невысоких гор полыхали на ветру красными маками. В Германии ему снился один и тот же сон – тюльпаны в степи. Таких красивых он не видел даже в Голландии на знаменитой выставке цветов в Кёкенхофе. Он и ездил туда, потому что помнил огромные бутоны на крепких стеблях, пламеневшие в степи. Не искусственные сорта, а естественные – дар живой природы.

– Приехали, брат! – прервал его воспоминания таксист, недовольный, что пассажир не поддержал разговор.

Вальтер огляделся. Магазин, куда он бегал за хлебом, сельский клуб, недалеко находилась школа. Обыкновенное село, небольшое и серое от пыли. Подумав, он свернул в магазин. Женщины в национальных платьях стояли у прилавка и живо разглядывали что-то. Продавщица посмотрела на него и ничего не спросила. Никто его не узнал, и он никого не узнал. Он уже пожалел, что приехал сюда.

– Вальтер? Похоже, я не ошибаюсь.

– Да.

– Я – Ботагоз. Ботагоз Назарбаева, – повторила она.

– Вторая парта в среднем ряду, Назарбаева, дорогая одноклассница. Я уже сожалел, что приехал. Ни одного знакомого лица не встретил.

Оба рассмеялись и начали разглядывать друг друга. Он неловко подал ей руку, подумал и обнял за плечи.

«Странный взгляд, как будто выстрелила зрачками», – подумал Вальтер, когда девушка улыбнулась ему.

«Как изменился, настоящий мужчина», – подумала девушка и улыбнулась ещё раз.

– Много наших