переселенцами, выстраивались в одну прямую линию – все похожие друг на друга. Правду говорил отец: болеют даже растения в новом грунте, в непривычных климатических условиях; переселенцам тоже надо было переболеть. Но картина была мрачная. Одинаково растерянные родители и дети не могли помочь друг другу. У каждой группы были свои преимущества – родители зарабатывали, дети учились и знали немецкий язык. Старшим приходилось просить детей о помощи: перевести, заполнить бумаги, назначать приёмы у докторов, делать крупные покупки и так далее. Дети становились увереннее, а родители прежде времени старели и робели, слабо было отцам лупить грамотных детей, которым приходилось заглядывать в рот.

Странно было, что взрослые не находили времени для общения с детьми, но изо всех сил старались общаться с земляками. Рвались друг к другу в гости, гуляли вместе на свадьбах и юбилеях, узнавали новости и утешали себя, что не одним им сложно в Германии. Пили. Много и весело, как в прошлой жизни.

Роза удивлялась, читая рекламы в газетах. Русские магазины открывались один за другим. Появились дискотеки и залы для торжеств, рассчитанные на переселенцев. На мероприятия выезжали команды поваров с музыкантами, ведущими торжеств и фотографами. Все они были готовы напоить, накормить, обслужить так, как «там», в прошлой жизни. Кейтеринги плодились словно грибы после дождя, они кричали, что приготовят блюда русской кухни, привычные каждому переселенцу, обслуживать будут русскоговорящие официанты и устроят праздник с широким размахом, как в прошлой жизни.

Три миллиона вернувшихся «детей» требовали пристального внимания от Германии, приносили хлопоты и немыслимые расходы в государственный бюджет страны, но зато они заполнили свободные ниши на рынке физического труда. Кто бы ещё так вкалывал, как они? Местные не умели и не хотели, сидели наверху с образованием и у компьютеров, которых переселенцы и в глаза прежде не видели. А куда без знания языка и компьютера?

В берлинских музеях Роза увидела охранников из числа переселенцев, которые стояли навытяжку целый день перед толпой туристов, там же в туалетах работали русскоязычные. Она натыкалась на русскую речь повсюду в сфере обслуживания. Уборщицы, мойщики посуды, охранники, рабочие на стройках, конвейерных лентах и в цехах по глубокой заморозке продуктов. Работали там, где было трудно и тяжело, где мозг скукоживался без вдохновения и творчества; падать ниже некуда. Ниже падали их дети.

Дети. Они рождаются чистыми, принимают мир таким, какой он есть. Растут и впитывают в себя то, что видят вокруг. Если бы не переезд, какими они выросли бы там? Были бы надёжно защищены бронёй родительского внимания, окрашенной их нежностью? Обычное детство. Книги вместо игровых автоматов, первая любовь без наркотиков, честное слово без мошенничества? Она задавала этот вопрос каждому пациенту. Ответ был у всех одинаковым: «Откупились бы и избежали наказания». Когда Роза строго говорила, что так не бывает, они смеялись: «Вы не жили там, откуда вам знать». Неразглашение её биографии было одним из условий контракта, когда принимали на работу.

– Чтобы не было лишних проблем, – объяснили ей.

– Какие проблемы? – пожала она плечами, но смолчала.

Со временем переселенцы менялись. Даже внешне. Окружающая среда сделала своё дело: научились тихо разговаривать, не кричать, не махать руками за километр; походка стала степенная, медлительная, торопиться было некуда – работа и дом со всеми удобствами. Женщины смеялись, вспоминая мешки картошки, муки, риса на зиму, закрученные банки с огурцами и помидорами, домашнюю лапшу на яичных желтках, тонко нарезанную и высушенную, уложенную рядами в картонные коробки. Про бывшее домашнее хозяйство даже не разговаривали, только махали руками. Куры и утки, гуси и индюки, свиньи и коровы, огороды, которые надо бы поливать, перехватывать воду до рассвета. Теперь это не надо делать. Зачем? Супермаркеты завалены продуктами, а варенье по стоимости станет золотое, если его варить дома. Свет, газ и вода забирали большую часть зарплаты. Но почти каждый из приезжих мог поехать раз в год в Испанию, которая на время становилась русскоязычной, в Турцию и даже на Канарские острова. Лондон и Париж тоже были под боком. В самолётах сидели с обострённым чувством собственного достоинства, поглядывая на всех свысока. Волшебная фраза «Живу в Германии» меняла к ним отношение людей из других стран постсоветского пространства.

Книги. Нужны ли им были книги? В этом родители и дети были солидарны: в новых домах и в старых, оставленных за спиной, книгам места не хватало, не до баловства, да и пылятся быстро книжные страницы.

Розу удивляла скупость и расчётливость «новых немцев», которые отличались от «новых русских» с точностью до наоборот: расчёт и экономия, жёсткая и удушливая, как старая мебель и одежда с чужого плеча. Наверное, климатические условия Германии помогли возродиться национальной черте характера – бережливости, соседствующей со скупостью. Розе становилось стыдно за своё чистоплюйство. Не всем так везло, как их семье, бесплатный дом, бесплатная одежда, еда и обучение, за которое они не заплатили ни одной марки – холодная война помогла им во всех отношениях. Отец сказал бы, что Бог помог, а мать пробормотала бы про его пути, которые неисповедимы.

Как-то Вальтер в первый год жизни в Германии подбежал к ней возбуждённый. Разжал кулачок. На ладони тускло блеснула запотевшая монетка.

– Немец один бросил тележку, поленился деньги взять.

– А что ты делал в супермаркете?

– Мимо проходил и заметил, надо чаще туда заглядывать.

– Ну да, так и в чужой кошелёк заглянешь.

– Чокнутая, вечно что-нибудь придумаешь! Запиши в дневнике примету: подобрал монетку – вор, мошенник или ещё кто-нибудь!

Чем старше они становились, тем яростнее проходили между ними дискуссии. Вальтера бесила дурость сестры. Психолог, а наивная, как будто ей лет пятнадцать, верит в сказки про жесты и мимику, считает себя учёной совой, умным специалистом. Кому надо, быстро избавится от жестов, не секретная информация.

Конечно, у каждого человека закружится голова. Не успела окончить университет, уже контракт подписала, работа – не бей лежачего. Смотри на человека и сказки потом записывай, свои догадки, почему он врёт или не врёт, болен или притворяется, игрок или наркоман. Вальтер раскусил её методы и смотрел прямо в глаза Розе, когда разговаривал с ней. Не отводил взгляд в сторону, не прятал руки, не чесался нигде. Он честный человек, зачем толкать её на лишние размышления и догадки, пусть живёт спокойно и разглядывает других. А дневник с бредовыми идеями-догадками сестры он давно прочитал, всего-то дел – запомнить три жеста. И как такую дуру взяли на работу, Вальтер не понимал.

Чем он будет скоро заниматься? Вальтер уже составил план. Будет