Шрифт:
Закладка:
— Хина-тян! — повышает голос мама: — не смей так говорить о моем сыне и твоем брате! Дело серьезное и мы должны заботиться друг о друге как семья, а не бросать Кенту в недра дешевого шоу на потребу публике… хотя должна сказать, что предложение любопытное… — она задумывается, глядя на договор.
— В любом случае нас с мамой это дело не касается — говорит папа: — если так хочешь участвовать — участвуй. Ты парень уже взрослый, твоя ответственность. Только постарайся уж сильно не осрамиться на публике, все-таки шоу. Читал я, что после таких вот шоу последствия для всей семьи могут быть…
— Еще как касается — возражает ему мама: — это семейное дело и оно касается и меня и тебя. Потому что мы здесь никого не бросаем и не оставляем позади. Все делаем вместе.
— Wir trinken zusammen, nicht allein… — киваю головой я: — и пьем тоже все вместе, никто один… на диване… перед теликом.
— Мне кажется, что ты упустил воспитание этого молодого человека — говорит мама, обращаясь к отцу: — давненько ты его не порол.
— Я вообще против физического насилия и телесных наказаний, ты же знаешь, дорогая — говорит папа, явно радуясь тому, что разговор наконец ушел от скользкой темы «папа безработный, как мы будем теперь жить?!»
— …? — мама бросает на отца вопросительный взгляд, но на этот раз ее глаза прищурены. Совсем едва, чуть-чуть, но этого хватает. Папа поднимает руки вверх, сдаваясь.
— Это наше совместное, семейное дело — соглашается он: — Кента, делай так, как… а как он должен делать, дорогая? — он чешет в затылке и пожимает плечами: — ээ… не соглашаться? Или все-таки согласится?
— Ты то почему туда пойти собрался? — спрашивает мама, уперев руки в бока и становясь серьезной: — или ты петь научился?
— У него другие таланты — предполагает Хината: — он девушек раздевать умеет, не прикасаясь к ним. Факир! Мастер! А там девушек симпатичных — пруд пруди! Две трети участников — девушки! А те, которые мальчики — тоже от девушек не отличишь… вот он и развернется…
— Хината! — на этот раз голос подаю уже я. И откуда эта мелкая стерва столько всего про меня знает? Поистине, ищи врага в стане своем, вот не хватает мне Хироши и его знания Евангелия, сказал бы какой стих.
— Что Хината? — не смущается сестренка: — а что ты еще умеешь-то? Только девушек смущать да в голову бить рукой! Петь ты не умеешь, значит ты — корица!
— Что?!
— Ээ… перчинка! Вот! — Хината обводит нас взглядом и закатывает глаза: — Папа! Мама! Вы что, не знаете, как подбирают участников для «Айдола»? Там же все всегда по типажам идет — ну там, стерва, пацанка, барби-герл, мачо, красавчик, стеснительная няшка, цундере и так далее. Обычно в состав включают и перчинку — человека, который не умеет ни петь ни танцевать, но с необычными талантами — ну как Бьянка-тян в прошлый раз. И потом смотрят, что из этого получится. Обычно такие вот специи до полуфинала не дотягивают, все-таки проект про айдолов. Жаль. Но! — Хината поднимает палец: — но если он покажет себя вполовину как Бьянка-тян, то мы уже заработаем! Бьянка теперь газировку рекламирует! «Одним глотком!» — так кажется…
— Кажется я видел эту рекламу — задумчиво говорит папа: — эта девушка действительно не лишена определенных … талантов. И как они такое по телевизору показывают без цензуры? Нет, ты не подумай, мне не понравилось! — поспешно заявляет он, поймав взгляд мамы: — я это решительно осуждаю. Но девушка симпатичная…
— А еще она теперь в кино снимается. — добавляет Хината: — так как у нее таланты и …
— И откуда же ты это знаешь? — спрашивает мама и Хината тут же проявляет осмотрительность, потому как Бьянка-тян у нас снимается только в определенного вида фильмах.
— А я… не знаю. — говорит она: — мне ээ… в школе рассказывали.
— Говорила я, что в этой школе ее дурному научат — кивает мама: — надо ее все-таки в другую переводить. Скажем только для девочек. Видела я хорошую школу при каком-то католическом ордене, уж там фильмы Бьянки-тян не показывают…
— Ну мама!
— Ладно тебе — машет рукой папа: — в наше время молодежь об этом больше нас уже знает.
— Не об этом речь. — мама переводит свой инквизиторский взгляд на меня: — значит ни петь, ни танцевать ты не научился? А что же ты умеешь? Почему тебя пригласили?
— Ээ… — в этот момент я остро пожалел, что вытащил эту чертову бумажку. Надо было сделать все как чертовы подростки — изобразить подпись, стащить печати-факсимиле и бежать на студию вприпрыжку. Как там — легче получить прощение, чем разрешение.
— Да, кстати — говорит папа: — действительно, у нашего сына скрытые таланты. Мне вот интересно…
— Нет у него скрытых талантов — вздыхает Хината: — он умеет только в голову бить и девушек раздевать.
— Ну… — я оглядываюсь, понимая, что попал как кур в ощип. На меня внимательно смотрели добрые глаза всей семьи. Добрые и ласковые. И как так получилось, что эта мелкая приставала все обо мне знает? Куда там Хироши, вот кто у нас и частный детектив и Екатерина Медичи в отрочестве. А я ей еще парфэ покупал…
— Хината права — признаюсь я: — действительно иных талантов у меня нет.
— Ура! Я всегда права!
— Ты серьезно? — хмурится папа: — ты умеешь раздевать девушек взглядом? Ээ… кажется я тебе немного завидую. А покажешь? Мы можем пройтись в город и … ай!
— Папа шутит — говорит мама, потирая ребро ладони: — он шутит. Ему не надо никаких голых девушек, кроме меня, верно, дорогой?
