— Хорошо — киваю я, не понимая, при чем тут я и моя секция, тем более это и не секция вовсе, а Школа Бокса, там с этим строго. Не хухры-мухры, а Школа. Секция — это в клубе по интересам, так Нобу-сенпай говорит. И это я еще патриарха не видел в лицо. Но вообще все у меня там хорошо, сенпай говорит что меня учить — только портить, надо тело подтягивать, связки укреплять, выносливость прокачивать и по мере возможности спарринговать и спарринговать. Желательно, конечно, с теми, кто превосходит по уровню, но тут уж как повезет.

— Это хорошо — кивает в ответ отец: — спорт это важно. Глядишь, спортивную стипендию сможешь получить и в институт поступить… был у меня в свое время знакомый, так он за счет участия в университетской команде по баскетболу выучился. Иногда совершенно неожиданно можно …

— Кхм! — кашляет мама. Кашляет совершенно определённым образом. Першение в горле, простудные симптомы или попадание посторонних предметов в носоглотку не имеют ничего общего с этим кашлем. Это кашель из категории «позвольте вас прервать и напомнить», таким вот кашлем прерывают оратора, напоминая, что время истекло и уже пора бы и честь знать.

— … а, да. — отец вздыхает и чешет подбородок: — да, конечно, дорогая. — он вздыхает и поворачивает голову к ней: — а, кстати, у тебя как дела? Ты выглядишь сегодня просто сногшибательно и я самый счастливый мужчина на свете и …

— Мы переезжаем. — говорит вдруг мама. Хината давится рыбкой, я торопливо ставлю чашку с чаем на стол. Отец морщится.

— Не обязательно — говорит он: — совсем не обязательно. Мы можем потянуть еще пару месяцев и …

— Зачем? Это поставит нас в трудное положение — говорит мама: — мне и самой не хочется. Но тянуть больше мы не можем. Второй месяц как … и пока ничего неизвестно. Я уже узнавала насчет работы, меня могут принять в супермаркет, но там зарплата небольшая и мы выплаты по дому не потянем…

— Еще два месяца мы можем себе позволить — говорит отец и вздыхает: — я уверен, что за это время я найду работу и смогу…

— Папа безработный?! — выдает наконец Хината. Мама вздыхает. Отец морщится. — Доча — говорит он: — ты не переживай, все будет хорошо. Мама немного преувеличивает. У нас есть накопления и …

— Которые тают каждый месяц — уточняет мама: — а у нас только выплаты за дом… и оплата за учебу…

— В смысле переезжаем? — говорит Хината, которая, кажется, не слушает что ей говорят: — а моя школа?! Мои подруги?!

— Кхм… — выдает отец и замолкает. Я пытаюсь вспомнить, на каких именно основаниях мы с Хинатой учимся. Кенту это все не интересовало, он воспринимал все как должное, да и я не сильно погружался, других дел хватало. Но вроде у нас не частная школа… или это только у меня она такая? Вспоминаю, что на левом лацкане пиджачка Хинаты очень такой недурственный герб школы вышит. Впрочем, даже государственные школы тут могут очень сильно различаться по уровням, а японцы — прямо-таки фанатики учебы и всего этого «пути знания», они просто боготворят рейтинги учебных заведений и искренне считают, что если отдать дебила в «элитную» школу, то он не станет просто дебилом, но с аттестатом элитной школы, а как минимум перестанет быть таковым. Ну и потом, корочка заведения здесь говорит о человеке больше, чем все остальное. На мой личный взгляд это неверная концепция, но никто меня не спрашивает. И когда работодатель видит аттестат или диплом очередного элитного заведения, вроде Тодай, то он вполне справедливо может предположить, что у подателя сего как минимум есть терпение и целеустремленность. А также умение следовать правилам в университете или школе. И чем «элитнее» заведение, тем выше шансы что это действительно так.

Я быстро прикидываю ситуацию в голове. Родители у нас с Хинатой не бедные, тут и дом с двумя этажами, и привычка мамы шиковать в быту и райончик в котором проживаем — тоже о чем-то говорит. И ведь тут есть бедные районы, в том числе и такие, где по улицам ходить по вечерам опасно, есть и бездомные, живущие в картонных коробках или неприспособленных помещениях… а вот у нас все хорошо. Было. И, кстати, все мои одноклассники — живут в этом же районе, Томоко недалеко совсем, староста тоже. Я видел дома только у этих двоих, но эти дома такие же как и у нас — два этажа, куча комнат, гараж… в общем понятно, что живем мы неплохо по местным меркам. Следовательно — и школы у нас с Хинатой непростые, хоть нам и привычные. У меня вон в школе — два корпуса, хотя в одном практически занятий не ведется, в основном клубные помещения — все равно старый корпус отапливается и освещается. А здесь это дорого.

— Никто тебя от подруг не увозит — говорит мама: — школу поменять придется, а дружить ты можешь с кем хочешь.

— Но… — на глаза Хинаты наворачиваются слезы. Мама, конечно, права — никто не запрещает никому дружить с кем угодно и когда угодно, но это только одна сторона правды. Вторая же заключается в том, что дружба в школе как правило завязана на совместных интересах, занятиях и проведении времени вместе. Тут и дружат, и любят и ненавидят друг друга как правило в рамках одной школы и одного класса — потому что для остального у простых школьников и времени-то не остается. Большую часть времени они проводят в школе, где учатся, посещают кружки и секции, осуществляют клубную деятельность, в конце концов просто убираются в классных комнатах и коридорах — совместный труд сближает. И когда друг или подруга переводятся в другую школу, в другом районе города — это как будто вычеркивает его или ее из круга общения. И ты видишь своего приятеля/подружку каждый день по восемь часов подряд, да еще и после уроков собираетесь — делаете