Шрифт:
Закладка:
— Эти ваши циклы очень похожи на работу гравитационного возмущения. На моей планете тоже бывают катастрофы, но не такого масштаба и уж точно не каждые восемьдесят лет. А мы находимся в спокойной части космоса, где гравитация постоянная величина.
— Для нас циклы, это праздник, обновление, природа распускается, свежеет. Я еще ни разу не видел этого, но очень жду. Легенды рассказывают, это очень красиво, когда лес покрывается зелеными листьями. — Глаза у Шекспира загорелись.
— Так значит, листья все-таки бывают на ваших растениях? А я думал, что тут какая-то другая физиология кроется. А к концу цикла они опадают?
— Да. Уже много лет их нет. Вся трава в долинах высохла. Семена, которые они сбросили, ждут влагу, чтобы наполнить планету жизнью. Говорят, тогда даже воздух становится другим. Сейчас он плохой, слабый, а когда все зеленеет, моави становятся сильнее. У меня руки будут большими, почти как твои. Мне так этого хочется. — Поделился своими мечтами напарник. — А еще крикуны уходят вверх и надолго залегают в спячку. У нас будет много лет, когда можно спокойно ходить по всему лесу.
— И вы их потратите на разборки между племенами? — Предположил я.
— Нет, вначале будет брачный сезон, надо помешать кровь между племенами. Это генетика, как мне сказали люди, чтобы не рождались больные моави. Мы много лет будем собирать плоды, рожденные деревьями, не зная голода и нужды. А потом, праздник станет постепенно заканчиваться, проснуться крикуны и нам опять придется выживать. И тогда мы снова станем жесткими, и готовыми убить соседа ради не поделенной добычи.
— Да уж, занимательный круговорот. — Оценил я местные особенности, открывая пакет со спиртом.
Вытянул трубочку и залил полный бак горючего, не проронив ни капли. Шекспир внимательно следил за моими манипуляциями.
— Это еда? — Спросил он, так и не поняв, что я делаю.
— Топливо. — Пояснил я. — Внутри меня стоит двигатель для дополнительных мышц. Пробежки по деревьям требуют изрядных физических усилий.
— У тебя внутри двигатель? — Удивился Шекспир.
— Да. У меня внутри много всякого, с чем человек не рождается. Когда я этим не пользуюсь, совсем не ощущаю их в себе. Зато, когда они мне нужны, — вытащил нож из-за ремня, — я чувствую себя суперменом.
Резким движением бросил нож вперед. Он пролетел метров тридцать и глубоко вонзился лезвием в ствол дерева. Шекспир уважительно посмотрел на меня.
— Ты намного сильнее, чем кажешься.
— Спасибо. Так и есть. — Скромно согласился я.
Раненый охотник из отряда Шекспира пришел в себя, сел и ничего не понимающим взглядом водил по сторонам. Ему нужна была еда и питье для восстановления сил. Шекспир попросил меня выдернуть нож из дерева, чтобы набрать ему древесного сока. Пока он набирал, я дал туземцу мясное пюре. Он ел его и удивленно посматривал на меня, потом произнес слабым голосом. Шекспир перевел его слова.
— На вкус, будто еду уже ели до меня.
Я рассмеялся. Точнее и не скажешь.
— Нет, никто ее не ел, просто люди не являются заложниками вкусовых рецепторов. На первом месте сбалансированный состав витаминов и микроэлементов. Тебе это сейчас нужнее всего.
Шекспир принес воды в пластиковом стакане, который я вынул из своего корабля. Раненый жадно попил воды и снова лег.
— Это вы меня сюда притащили? — Перевел мой напарник его вопрос.
Они обменялись с Шекспиром на своем языке несколькими репликами. Потом он перевел их мне.
— Благодарит. Говорит, очень хотел увидеть начало нового цикла.
— А я тебе говорил, что у живого всегда будет повод не умирать. А ты, хороший герой — мертвый герой.
— Это наша философия. Вернее, больше их, кто никогда не выбирался из леса. Мое племя мыслит уже не так. — Шекспир посмотрел вверх. — Надо спешить. Скоро начнет темнеть. Надо бы успеть добраться до большой воды затемно, взять лодку и пристать до рассвета к берегу.
— Днем опаснее? — Догадался я.
— Да, опаснее. С воды никто не ждет появления чужаков, кроме нас, моави, поэтому радары направлены только вверх. Но глазами увидеть можно, что в лодке сидит человек. Только моави должны знать о твоем прибытии.
— Тогда, побежали. — Я взвалил на спину рюкзак со всем содержимым, которое посчитал необходимым в предстоящей операции. Весило он больше, чем раненый туземец.
Мы бежали вдоль реки очень долго, потом свернули вглубь леса и поднялись выше. Я все ждал появления крикунов, но они к счастью, так и не появились. Прежде чем увидеть океан, я его услышал. Волны бились о деревья, заставляя их натужно скрипеть сплетенными ветвями. Шекспир с опушки осмотрел береговую линию и скомандовал бежать влево, на юг. Опускающийся к горизонту пожелтевший шарик здешнего солнца находился напротив леса и слепил глаза.
Бежали мы недолго и спустились к явно рукотворной бухте, очень напоминающей древний порт. Моави заставили лес отрастить ветки на уровне воды и создали из них загон для лодок. Размер самодельной бухты составлял тридцать на тридцать метров. Волны встречались с ограждением и теряли силу. Внутри бухты вода оставалась неподвижной. Три лодки, с виду совершенно одинаковые, спокойно стояли на водной глади. Выход из бухты проходил через узкий коридор, обращенный к лесу.
— Ты грести умеешь? — Поинтересовался Шекспир.
— Приходилось. — Я не увидел в лодке весел и потому ответил неуверенно. — А чем?
— Не поможешь? Твой острый инструмент будет очень кстати. — Шекспир показал взглядом на мой нож, рукоятка которого торчала поверх ремня.
— Разумеется. — Я решил, что весла придется вытачивать.
Уже представил свои руки, усеянные занозами и мозолями из-за грубой формы и плохой обработки деревянной заготовки. Но я оказался неправ, весла оказались гладкими, даже похожими на свои земные аналоги и растущими прямо из дерева.
— Как вам удается придавать им форму? — Удивился я, отрезая от ствола рукоятку весла.
— Лес это продолжение нас, мы понимаем его законы. Ничего сложного нет в том, чтобы заставить его отращивать ветки нужной нам формы.
Шекспир взял из моих рук весло, покрытое тонким слоем коры, и ловко очистил его до светлой древесины. Примерил его идеально гладкую рукоять к своей хватке, помахал и остался доволен.
— Надо два комплекта про запас. У тебя они могут
