Шрифт:
Закладка:
Слушалась пьеса с большим вниманием. Некоторые слушательницы не сдержали слез. Автор сумел вскрыть одно из интереснейших общественных явлений того времени — духовное перерождение русской интеллигенции, пережившей революцию.
Драма была принята к постановке, главную роль — профессора — взял на себя И. В. Лазарев.
Восхищенный произведением друга, я хотел было унести в редакцию «Известий» свой отзыв о драме, но Павел Викторинович всячески воспротивился этому.
Не без основания предполагаю, что мой друг не ограничился этим и писал что-то еще, но в печати я больше ничего не встречал. Некоторые из этих произведений автор читал во время своих лекций по физике. Так, 11 октября 1951 года в Московском планетарии лекцию об электричестве он начал своего рода шутливой поэмой в стихах. Вот ее начало:
Лампа плакала в углу,
За дровами на полу:
«Я голодная,
Я холодная!
Высыхает мой фитиль.
На стекле густая пыль.
Почему —
Я не пойму —
Не нужна я никому?
А бывало, зажигали
Ранним вечером меня.
В окна бабочки влетали
И кружились у огня.
Я глядела сонным взглядом
Сквозь туманный абажур,
И шумел со мною рядом
Старый медный балагур.
Познакомилась в столовой
Я сегодня с лампой новой,
Говорили, будто в ней
Пятьдесят горит свечей.
Ну и лампа! На смех курам!
Пузырек под абажуром!
В середине пузырька —
Три-четыре волоска…»
Словом, в стихах передан спор двух светильников, и победа остается за электричеством.
Наблюдая жизнь семьи Албычевых в те годы, я видел, как постепенно расширялся круг их знакомых в Москве. Конец первой мировой войны, а потом первые советские годы породили в Москве значительные очереди. Во дворе дома № 23 на Садово-Кудринской улице Павел Викторинович познакомился в очереди с семьей Никитиных, представительницей которых была бывшая артистка Ольга Ивановна, урожденная Корнилова, сестра композитора Ивана Ивановича Корнилова, — из тоболяков. Подругой Ольги Ивановны была жена писателя Пантелеймона Романова — Антонина Михайловна Шаломытова.
В середине 1920-х годов я был в Москве, и однажды, по приглашению Павла Викториновича был в одной из ближайших студий и слушал чтение писателем Романовым одного из своих произведений. Признаться, ни сам писатель, ни его произведение мне не понравились.
Среди навещавших семью Албычевых было немало интересных людей. Так, бывал здесь уральский уроженец Петр Михайлович Злоказов, кажется, печатавшийся в «Русском богатстве» В. Г. Короленко. Бывал и детский писатель Лев Николаевич Зилов. А однажды в квартире Албычевых остановилась семья бывшего спутника Норденшельда — Иоакима Гренбека, десятки лет прожившего в Тюмени и «по глупости» возвращавшегося в Норвегию, чтобы там вскоре же и умереть. Похоронив стариков, дочь его вернулась в Тюмень, так как выросла русской.
Чаще всего я встречал у Албычевых художника Ивана Владимировича Найдерова, солидного уже тогда человека, нашего однокурсника по археологическому институту. Незадолго до Октября в Москве была издана открытка — воспроизведение найдеровского этюда «Исеть», писанного в окрестностях старого Екатеринбурга. Думается, что Найдеров поехал на Урал, сагитированный Павлом Викториновичем. Открытка эта хранится в моем собрании открыток, воспроизводящих работы художников, посещавших Урал.
В семье Албычевых в середине 1920-х годов жили трое племянников, один из которых, Павел Алексеевич Дмитриев, по окончании археологического института стал ученым секретарем Государственного Исторического музея в Москве; известен он и как исследователь археологии Урала.
В разное время на Урале мне приходилось часто встречать албычевские книжки. А белоярский краевед и журналист, ныне работник Белоярского райкома КПСС А. Ф. Коровин, вспоминал в письме ко мне:
«…в детстве мой дед Федор Филиппович Коровин покупал мне многие книжечки Албычева и говорил: «Умно пишет, практический мужик; наш, камышловский». И это мне запомнилось… По этим книжицам в дедовской мастерской я мастерил себе кое-что по совету автора».
Скончался П. В. Албычев 14 декабря 1953 года, на 67-м году жизни. Книга его о самодельных приборах по физике не устарела и по сей день. А это лишь первая часть труда, вторая в рукописи лежит в личном фонде автора в нашем собрании и ждет издателя.
А. А. НАУМОВ
В селе Шипицинском — тогда Верхотурского уезда, а по современному делению — Алапаевского района Свердловской области — служил некоторое время священником Андрей Егорович Наумов. Здесь 31 августа 1865 года у него родился сын Александр. Он еще не вышел из раннего детского возраста, как отец получил место в селе Галкино, что вблизи Камышлова. Тут Саша и рос, пока не пришло время учиться — сначала в Далматовском духовном училище, затем, до 1885 года, в Пермской духовной семинарии, а в 1890 году он окончил Казанскую духовную академию.
Однако не духовная карьера явилась призванием для Александра Наумова — его влекла работа педагога и краеведа. Важнейшим толчком к тому явилось такое событие. Летом 1886 года Наумов приехал на каникулы домой. Как раз в те дни по селу разносится слух, что в берегу ли реки Камышловки или оврага, впадающего в эту реку, нашли много костей какого-то громадного зверя и череп с рогами, размахом в четыре метра. Слух передавал, что кто-то из местных предпринимателей уж совсем собрался везти кости на костеобжигательный завод.
Студент, будучи человеком любознательным, поспешил к месту находки. Объяснил, что кости имеют научное значение, а потому на обжиг их нельзя везти:
— Подождите, вот я немедленно дам знать в Екатеринбург, вам заплатят за кости, и их увезут в музей.
Заготовители послушались, через некоторое время снарядили конную подводу и кости повезли «в город».
Екатеринбургские ученые обрадовались такому приобретению, кости были смонтированы в скелет и выставлены в музее. Таким образом, уральцы стали гордиться, что у них имеется единственный по своей полноте на всю Европу скелет ископаемого широкорогого оленя, а в других местах — только разрозненные кости. Если сейчас посетители естественноисторического отдела Свердловского областного краеведческого музея дивятся на такое «чудо», то этим они обязаны молодому тогда краеведу Наумову.
1887 год. В Екатеринбурге Уральским обществом любителей естествознания организована Уральская научно-промышленная выставка — первая такая выставка в крае. Она привлекла внимание не только всего Урала, но и людей далеко за его пределами. Студент Наумов к тому времени перешел на второй курс академии. Узнав о выставке, он доставил туда палеонтологическую коллекцию: материалы для нее были собраны во время летних экскурсий по Зауралью и Южному Уралу. Несомненно, толчком к таким экскурсиям явилось участие в спасении костей широкого гиганта. Этот
