Шрифт:
Закладка:
В первый раз Хана продвинулась на несколько метров. Струсила, запаниковала, вообразила волосатых пауков. Во второй раз было попроще, они добрались из ванной Марко в ванную Ханы. Квартиры Крстовичей и Максимовичей располагались рядом.
Хана изумленно рассматривала свою ванную сквозь прутья. С высоты почти трех метров полотенца, этажерка, корзина для белья казались чужими.
– Ты что, подглядываешь, как я купаюсь?
– Н-нет. Я же не извращенец.
– Еще какой извращенец.
Потом, намыливаясь, Хана косилась на металлическую решетку под потолком. От мысли, что приятель может наблюдать за ней, тряслись поджилки, но Хана почему-то не задергивала душевую шторку.
Марко называл это «делать Брюса Уиллиса». Он ненавидел американцев, но обожал американские боевики, особенно «Крепкий орешек».
Они жили в огромном некрасивом доме с видом на пустырь. В подъездах смердело мочой. Дворы оккупировали подростки с агрессивными псами на поводках, хлеставшие ракию и подначивавшие собак устраивать бои.
– Что вы здесь торчите? – спросил их папа вчера. Хана пугливо пряталась за отцовскую спину. Подростки вальяжно расположились на ступеньках. Бетон перед ними был захаркан. Из магнитофона пел Курт Кобейн. Лифт все никак не спускался.
– А тебе какое дело? – чавкнул жвачкой блондин с вытатуированным на запястье кондором. Он обнимал прыщавую девушку и презрительно ухмылялся. Кондор парил у передавленной лифчиком груди.
«Только не спрашивай: „что?“» – взмолилась про себя Хана.
– Что? – спросил папа, клонясь к подросткам левым ухом.
– Ты тугой?
– Вали своей дорогой!
– Забери этого глухаря, малая!
Подростки расхохотались. Папа плохо слышал, его контузило на войне. Хана стеснялась папы.
– Что они сказали? – допытывался папа в лифте. Потолок кабины украшали сожженные спички. Кнопки расплавились. «Убей янки!» – взывало граффити.
– Они не тебе, – врала Хана в папино ухо.
Марко сказал, труба ведет аж до мавзолея Тито.
– Глупости! – усомнилась Хана. – Это же не подземелье! Мы на одиннадцатом этаже. Закончится дом, закончится и труба.
– А т-ты включи фантазию.
Она включила.
– Прямо к мавзолею?
– П-прямо в с-саркофаг!
Ночью родители Ханы ссорились. Мама говорила полушепотом: «Я скоро сойду с ума». «Что?» – спрашивал папа. Хана жмурилась и грызла уголок наволочки.
Марко заявился днем. Была суббота.
– Т-ты одна? Отлично!
Без приглашения прошел в ванную. Вынул из курточки отвертку.
– Ты плакала?
– Нет. У меня аллергия.
– Это с-смертельно?
– Не знаю, – Хана улыбнулась. Сложно было не улыбаться, глядя на нескладного, рыжего, с утиным носом Марко Крстовича. – Ты что удумал?
– Откупориваю п-портал. – Приятель взобрался на полку этажерки.
– Сдурел? Ну-ка слезай немедленно!
– Не волнуйся. – Он отвинчивал и прятал в карман болты железной решетки. Квадратная в сечении кишка из бетона пролегала над ванной, раковиной и унитазом.
– А от тебя ползти нельзя?
– У меня б-батя з-запил. Теперь неделю будет дома к-куковать.
Папа Марко был коммунистом и писал статьи для «Борбы». Отец Ханы работал на литейном заводе. Коммунистов и лично товарища Крстовича обзывал предателями.
– Чтоб назад вставил, понял?
– Готово! – Марко осклабился. – Вашу ручку, красавица.
Вентиляционная шахта пронзала здание насквозь. Пятнадцать подъездов, – посчитала Хана, – тридцать квартир, по две на этаже с этой стороны. Марко помог, и она протиснулась в нору.
– Брюс идет! – Марко, извиваясь, присоединился к Хане. Высунувшись в ванную, снял с полки решетку и поместил ее обратно в нишу. Решетка держалась и без болтов.
В вентиляции было пыльно. Мягкие катышки под ладонями напоминали тополиный пух. Хана подумала о книжках, которые зачитала до дыр: «Хроники Нарнии» Клайва Льюиса. Она мечтала о платяном шкафе профессора Керка, через который можно попасть в мир льва Аслана, фавнов и говорящих бобров. Выяснилось, что у нее под носом есть такой шкаф. Туннель в неведомое, будоражащий и манящий.
Марко щелкнул фонариком и подкрутил ребристый корпус, чтобы свет стал совсем тусклым. В высоту, как и в ширину, шахта достигала сантиметров пятидесяти. По ней легко было перемещаться на четвереньках.
– П-ползем на с-север? – предложил Марко.
– А где тут север?
– Сзади тебя.
– Ну нет. Ты первый ползи.
– Т-тогда юг!
Поползли. Бетон был шероховатым. Пыль изгваздала джинсы. Бледно-желтый отсвет двигался впереди, скользя по стенам цвета мокрого асфальта. Хана опасливо выискивала насекомых, но ничего такого в туннеле не было. Уж насколько грязным казался подъезд, но тараканы в доме не водились.
Путь в вымышленную Нарнию представлял собой в основном задницу и истертые подошвы Марко.
Через пять метров ребята напоролись на две одинаковые скважины внизу и вверху, толщиной с бедро Ханы. Они соединяли шахту одиннадцатого этажа с вентиляционной системой всего здания.
– С-смотри. – Марко направил фонарик на стену, и луч прошил бетон. Потому что в нем было зарешеченное отверстие, такое же, как то, через которое Хана и Марко проникли в вентиляцию. Хана догадалась, и волнующее тепло разлилось по телу: за решеткой – чья-то ванная. Луч елозил по змеевику и отражался в кафеле. Если хозяин квартиры сейчас откроет дверь, то обнаружит рассеянный свет, стекающий из-под потолка.
– Ты тут уже был? – спросила Хана.
– Ага. З-здесь живет одна блондинка. У н-нее д-д-дойки, как у П-Памелы А-Андерсон. И н-н-нет волос на п-п-письке.
– Извращенец, – прошипела Хана.
Марко извернулся и продолжил ползти. Хана не отставала. Сразу за ванной оказалась кухня, ярко озаренная солнцем.
В груди у Ханы приятно защекотало.
«Как же круто! – подумала она. – Мы как невидимки из фильма!»
Решетку декорировала паутина, но чужая обитель просматривалась отлично. Заграничный холодильник, календарь с гоночным автомобилем, ваза с конфетами на столе.
Жаль, внизу никого не было, и кухня быстро наскучила путешественникам.
– Т-ты не устала?
– Еще чего.
Они двинулись к следующей квартире. Хана, повинуясь внезапному порыву, сказала:
– У меня нет аллергии. Я плакала.
– П-почему?
– Мы уезжаем. Насовсем.
Марко застыл, и Хана едва не впечаталась в его зад.
– Переезжаете в другой дом?
– В другую страну. В Россию.
Марко пополз, не отреагировав. Хана сказала:
– Моя мама русская. В Ростове живет тетя, я ее никогда не видела.
– Ч-чем твой папа б-будет заниматься в э-этом Р-Ростове?
– Папа с нами не поедет, – тихо сказала Хана.
– А з-знаешь, – резко и излишне громко выпалил Марко, – я т-тоже уеду. Т-только не в-в-в Россию, а в-в С-С-ША.
– Ты же не любишь американцев.
– Я б-буду шпионом.
Хана хмыкнула. Марко погасил фонарик. Из зарешеченного квадрата в туннель проникал электрический свет. Журчала вода. Ребята сгруппировались у отверстия. Хана бегло оглядела сосредоточенного Марко и перевела взор на решетку.
В ванной кто-то был. Хана не видела человека, но отчетливо слышала, как он кряхтит. Сердце забилось
