Увидев ее, я вся подобралась. Желание уйти резко пропало.

– Гадание гаруспика никогда не лжет, – продолжала женщина. – Конечно, не все гаруспики столь мастерски владеют ремеслом, как я. Но на то меня и знает весь свет. Нет ни одного континента, на котором я бы не прославилась.

– Как же вас зовут? – решилась я спросить, когда после такой длинной тирады женщина так и не удосужилась представиться.

Карлица вдруг хитро улыбнулась и… поманила меня толстеньким пальцем.

– Не стоит… – бросил в спину шеррий, но я уже шагнула вперед. Ну не съест же меня, в конце концов, маленькая женщина?

– Не бойся, – хмыкнула карлица, видя мою неуверенность. – Просто свое имя я скажу только тебе и только на ухо. Никому его не говори,хорошо?

Маленькие глазки хитро блеснули.

Я кивнула и наклонилась.

– Звать меня Рыжая Синица, – прошептала карлица, придвинувшись ближе, а затем тут же вернулась обратно на свое место за столом. – И поверь, свои заслуги я не преуменьшаю.

Она окинула меня цепким взглядом. Я прищурилась, снова переведя все внимание на амулет на ее шее.

Внутри боролись две мысли: шарлатанка передо мной или действительно ведьма, которая могла бы дать подсказку, как выбраться из этого мира?

А в следующий момент Рыжая Синица намертво привязала меня одной-единственной фразой:

– Ищешь ты дорогу среди тьмы, Алекс-сандра. Я могу помочь ее найти…

Я резко обернулась к Тейнорану и Алу.

– Вы не могли бы выйти… на пару минуток? – выдохнула, чувствуя, как леденеют ладони.

Еще не хватало, чтобы о моем иномирном происхождении стало известно всем и каждому!

– И не подумаю, – бросил Ал.

– Это совершенно невозможно, прекрасная лаурия, – ответил шеррий, чуть склонив голову с черным гребнем кос. – Я должен оберегать вас и второй раз ошибки не допущу…

– Да ничего не случится со мной в несчастном шатре! Тут же нет никого,кроме этой женщины и пары овец! – всплеснула я руками. – Выходите, или я… не знаю, разденусь сейчас тут догола! Что скажет дож, если узнает, что все видели его лаурию голой?!

Звучало абсурдно, но Тейноран натурально побелел. Ал сдвинул брови.

– Что вы такое говорите, прекрасная… – выдохнул в ужасе шеррий.

– Ну все, я раздеваюсь, – сказала и стянула лямку с плеча.

– Хорошо-хорошо! – воскликнул шеррий и всплеснул руками. Затем нахмурился, бросив нервный взгляд на Ала, сложившего руки на груди и превратившегося в мрачное изваяние, и вытащил из-за пояса саблю. – Я проверю шатер.

Он обошел по периметру все помещение, заглянул за каждую штору и,только удостоверившись, что тут никого нет, кивнул Алу, затем мне, а потом вышел прочь.

Ал как-то очень выразительно посмотрел на карлицу, но так ничего и не сказал. Перевел тяжелый взгляд на меня, покачал головой и тоже вышел.

Кажется,я всех шокировала до глубины души. Но какой у меня был выход?..

– Что вы хотели мне сказать? – тут же выпалила я, присаживаясь на стул возле женщины. – Что там у меня за дорога? И откуда вы знаете мое имя?

Рыжая Синица хрипло рассмеялась. Ее удивительное ожерелье качнулось и блеснуло в свете лампад.

– Я все знаю, – ответила она. – Но что ты дашь мне за то, чтобы услышать правду?

– А что вы хотите? – напряглась я.

Карлица откинулась назад на стуле.

– Не бойся. Не так много. Всего лишь немного твоей крови, – раздался ее негромкий голос. Но едва я открыла рот, чтобы возразить, как она добавила: – Я же сказала, не бойся. Кровь нужна в том числе для того, чтобы свершилось гадание. Никто не расскажет тебе истину, только взглянув в твои красивые глазки.

И снова ее хриплый смех. И копна рыжих волос, качающихся на голове,словно пламя свечи…

– Это будет больно? – испугалась я, уже представив процедуру с разрезанием ладоней,как в лучших фантастических фильмах.

– Не настолько, чтобы ты не смогла выдержать, – ухмыльнулась Синица. – А после я залечу твою рану так, что от нее не останется и следа. Слово чароводницы.

С этими словами она подняла руку, обвела в воздухе круг, и откуда ни возьмись над ее пальцами заплясало несколько капель воды. Они красиво переливались, будто ловя в себя блики лампад.

– Ух ты, вы тоже… в смысле, вы умеете управлять водой? – ахнула я. – И что, это дает возможность лечить?

Карлица кивнула с ухмылкой.

– Ты совсем ничего не знаешь о нашем мире, – покачала она головой, чем окончательно уверила меня в своей осведомленности о моей персоне. Откуда ей было все известно? Откуда?..

Это не давало мне покоя.

– Но мы все же не ради моей магии воды здесь собрались, не так ли? – хмыкнула она. – Дай свою руку.

Ну вот, я так и знала.

Однако уже в следующий момент я протянула ей левую кисть, не сводя глаз с ее маленького,не слишком ровного лица. Мне нужно было знать правду. И когда в пухлых руках мелькнул кинжал, я только стиснула зубы.

Как говорится, жребий брошен.

Однако в следующий миг я резко остановила ее руку, которая уже занесла кинжал над моими венами.

Глаза карлицы на миг вспыхнули.

Я видела,насколько ей хочется продолжить начатое, и было страшновато думать,почемуей этого хочется.

– Дайте мне гарантию, что я получу ответы на свои вопросы. Я даю вам свою кровь, что дадите мне вы?

Несколько мгновений утекли в напряженной тишине.

– А чего ты хочешь? – наконец выдавила она.

– Клятву о том, что я получу ответы на свои вопросы, – ответила я нервно.

Карлица хмыкнула, вдруг прищурившись.

– Ладно. Получишь. Ты дала мне свою кровь, я дам тебе свою.

Она резко убрала кинжал от моей руки и полоснула себя по венам так ловко, словно это и не ее кисть была. Ни капли боли не отразилось на пухлом лице.

Алая жижа полилась на стол, и следующим движением карлица каркнула:

– Клянусь своей кровью, что ты получишь ответы на три вопроса. Или за ложь я поплачусь своей жизнью.

Провела ладонью над столом,и липкое пятно вспыхнуло огнем, сгорая дотла.

– Вы ещё и чарогница! – не поверила я своим глазам.

Но ведьма не ответила ни словом. Зато она тут же схватила мою руку и почти прорычала:

– Твоя очередь

И не успела я издать и звука, как кинжал разрезал мои вены. Карлица поставила на стол стальное блюдо так быстро, что в этом движении явно сказывался большой опыт. Следом в ее руках очутился небольшой флакон, куда и оказалась слита первая солидная порция моей крови, оставшееся добро полилось в блюдо.