Мифическая составляющая термина намного шире: у древних греков остров где-то далеко на западе считался обителью бессмертных, получивших особое вознаграждение от богов за некие заслуги, и фактически отождествлялся с Элизиумом — частью загробного мира, предназначенной для героев и праведников (в ее честь, кстати говоря, и названы Елисейские Поля в Париже).

Пиндар, например, описывает этот благословенный край так:

Но те, кто трижды

Пребыв на земле и под землей,

Сохранили душу свою чистой от всякой скверны,

Дорогою Зевса шествуют в твердыню Крона.

Остров блаженных

Овевается там веяньями Океана;

Там горят золотые цветы,

Возникая из трав меж сияющими деревьями

Или вспаиваемые потоками.

Там они обвивают руки венками и цепями цветочными…78

А вот что пишет Гесиод о героях четвертого поколения.

Прочих к границам земли перенес громовержец Кронион,

Дав пропитание им и жилища отдельно от смертных.

Сердцем ни дум, ни заботы не зная, они безмятежно

Близ океанских пучин острова населяют блаженных.

Трижды в году хлебодарная почва героям счастливым

Сладостью равные меду плоды в изобилье приносит79.

Надо заметить, уже в период Античности предпринимались попытки соотнести миф и реальную географию. Так, например, Диодор Сицилийский считал, что Острова блаженных — это Лесбос и прочие, соседствующие с ним, ибо:

Материк напротив этих островов в те времена из-за потопа подвергся огромным и страшным бедствиям, поскольку по причине наводнений урожай был уничтожен на много лет, необходимых для жизни средств не было, а в городах свирепствовал мор, вызванный заражением воздуха. Острова же, где дули ветры, приносящие воздух здоровый для их обитателей, а кроме того, не было недостатка в урожаях, достигали все большего благополучия, так что вскоре обитатели их стали чувствовать себя блаженными. Поэтому их и назвали Островами блаженных, а причиной такого названия стало обилие благ80.

Таков один из множества вариантов локализации удивительных островов.

В древности повествования о загадочных, легендарных, поразительных землях были явлением довольно частым. Кроме Островов блаженных, можно вспомнить, например, Огигию — остров нимфы Калипсо, у которой Одиссей провел семь лет в приятной неволе. Контекст позволяет соотнести гомеровскую Огигию с западной частью Средиземного моря, где есть кандидаты на соответствующую роль, однако самое необычное толкование предложил Плутарх в диалоге «О лике, видимом на диске Луны», отождествив остров с Ирландией:

…По Гомеру: «остров некий, Огигия, лежит далеко в море» — в пяти днях от Британии, если плыть на запад; а три других острова, находящихся от нее и друг от друга на равном расстоянии, лежат дальше, приблизительно в сторону летнего заката солнца. На одном из них, по рассказам местных жителей, Зевс заточил Кроноса, а рядом поставил древнейшего Бриарея, который несет стражу, охраняя те острова и море, именуемое морем Кроноса81.

Заметим, что Острова блаженных тоже связаны с Кроном / Кроносом; в этом контексте к ним можно причислить и Огигию.

Известнейший миф об Атлантиде, проистекающий из диалогов Платона «Тимей» и «Критий», хоть и повествует о еще одном острове или континенте, имеет немаловажную особенность (помимо того, что Платон мог его сочинить, а не записать): в отличие от Островов блаженных, Атлантида погибла! Если острова фактически представляют собой рай земной, почти недостижимый, но манящий и в некотором смысле успокаивающий самим фактом своего существования и своей незыблемостью, то Атлантида, наоборот, служит назидательным примером: как минимум она подчеркивает бренность всего сущего и бередит душу историей своего падения «за одни ужасные сутки».

Остров яблок

Остров Авал(л)он (в буквальном смысле «остров яблок»), он же «Остров плодов, который еще именуют Счастливым», упомянут Гальфридом Монмутским в трудах «История бриттов» (1136 г.) и «Жизнь Мерлина» (1149–1151 гг.) в связи с циклом преданий о короле Артуре. На Авалоне изготовили знаменитый меч Артура, Экскалибур, и туда же перенесли смертельно раненного короля.

Нужды там нет, чтобы пахарь поля взрывал бороздами,

Нет земледелия там: все сама дарует природа.

Сами собою растут и обильные злаки, и гроздья,

Сами родятся плоды в лесах на раскидистых ветках,

Все в изобилье земля, как траву, сама производит.

Сто и более лет продолжается жизнь человека82.

Но Авалон далеко не единственный в своем роде. Кельты издавна рассказывали на разные лады историю о месте — как правило, острове, — над которым невластны законы бренного мира, включая неумолимое течение времени; там живется легко и привольно под чьим-то мудрым, ненавязчивым руководством; самое главное — не возвращаться оттуда, иначе может получиться та же история, что и с Нехтаном, спутником Брана, персонажа ирландской легенды VII–VIII веков «Плавание Брана, сына Фебала». Волею судеб Бран и его люди попали на Остров радости, именуемый также Страной благодатной, многоцветной и Страной женщин:

Там неведома горесть и неведом обман

На земле родной, плодоносной,

Нет ни капли горечи, ни капли зла.

Все — сладкая музыка, нежащая слух83.

Но герои не сумели остаться там навсегда из-за тоски по родине, одолевшей Нехтана. Когда моряки отправились домой, он, вопреки предупреждениям жительниц Острова радости, спрыгнул с корабля, коснулся ирландской земли — и тотчас же превратился в прах, ибо в мире людей прошли века с той поры, как Бран отправился в путешествие, и о нем уже успели сложить легенды.

В предании про Ойсина (Оссиана) этот остров называется Тир на н-Ог, «Страна [вечной] молодости». Прославленный бард и герой прожил там несколько лет вместе со своей возлюбленной Ниам Златокудрой, после чего по велению сердца вернулся домой — и, случайно коснувшись земли, тотчас же состарился на три века, ибо время в Тир на н-Ог течет очень медленно. В отличие от Нехтана, Ойсин превратился в дряхлого старика, но не умер сразу (вероятно, потому, что был не человеком, а полубогом, сыном легендарного Финна Маккула и богини Садб), успев многое поведать тем, кто его окружал.

Можно также упомянуть валлийский потусторонний мир Аннувн, в некоторых преданиях описанный в виде острова, мифический остров Хай-Брасил (О’Бразил, Бразил), окутанный туманом, который расступается лишь на один день каждые семь лет, и Землю Святого Брендана, якобы открытую католическим монахом из Ирландии в VI веке, но в действительности список намного длиннее, поскольку чудесный остров, зачастую отождествляемый с загробным миром, — довольно распространенный мотив в кельтском фольклоре, особенно в Ирландии.

Гора Пэнлай

В китайской даосской мифологии существует три (некогда их было пять) горы, где обитают бессмертные-сяни; самая известная — гора Пэнлай. В трактате «Ле-цзы» повествуется следующее:

К востоку от Бохая, на расстоянии в неведомо сколько тысяч ли, есть в Великом океане пропасть воистину бездонная. Зовется она «Входом в Пустоту». В нее стекаются все воды Восьми пределов света, Девяти областей и Небесной реки. Внутри нее есть пять гор, названия которым: Дайюй, Юаньцзяо, Фанху, Инчжоу и Пэнлай. Горы эти достигают в высоту тридцати тысяч ли и столько же насчитывают в окружности. Плато на их вершинах имеет в ширину девять тысяч ли. Расстояние между горами составляет тридцать тысяч ли, но они считаются близкими соседями. Башни и террасы там из яшмы и золота, звери и птицы — из белого шелка, там растут целые рощи деревьев из жемчуга и кораллов, цветы и плоды источают дивный аромат, и те, кто вкусит их, никогда не состарятся и не умрут. Живут там бессмертные мужи, которые днем и ночью летают в несчетном количестве с одной горы на другую84.

В «Ле-цзы» также рассказано о том, как Верховный владыка велел призвать пятнадцать огромных черепах, чтобы с их помощью обеспечить неподвижность священных гор, ибо те двигались вместе с волнами, что причиняло мудрейшим бессмертным определенные неудобства. Из-за злонамеренных действий великана из царства драконьего князя, который поймал