на землю слетают детские очки, а когда наклоняюсь, чтобы поднять их, замечаю рядом с ними небольшой плоский серый камень, который беру в руку и ­зачем-то сильно сжимаю. Когда новый фрегат готов, мы с отцом подходим к воде, и он ставит корабль на воду и отталкивает его от берега. Мы вместе наблюдаем, как он медленно отчаливает, а после набирает скорость и приближается к первому кораблику.

Когда они равняются друг с другом, солнце скрывается за большим облаком, а белый кораблик начинает качать на воде сильнее. Отец забирает из моей ладони камень и под углом с силой бросает его в речку. Камень отскакивает от поверхности воды несколько раз и попадает прямиком в белый кораблик, отчего тот наклоняется и в его палубу заливается вода. И когда ее становится слишком много, корабль переворачивается и медленно начинает тонуть. Мы наблюдаем за ним с берега, а затем отец резко разворачивается, хватает меня за руку и уводит в сторону дома.

Я хочу остановиться и досмотреть, что станет с белым кораблем, но отец дергает за руку, и я слышу два резких сигнала, похожих на тревогу, после чего открываю глаза и замечаю рядом с собой мобильный телефон, на дисплее которого горит сообщение от отца. В нем он сообщает о встрече в обед в ресторане «Паризьен» и добавляет, что это не обсуждается. Я откидываю телефон и долго смотрю в потолок, а затем поворачиваюсь к прикроватной тумбе, снимаю трубку и прошу администратора гостиницы принести в номер две бутылки воды и оставить их под дверью. Когда девушка с ресепшена сообщает, что через пару минут вода будет стоять у номера, я отправляюсь в душ и замечаю, что пол в нем сделан из множества плоских серых камней.

***

На встречу с отцом я опаздываю на двадцать минут. Когда администратор ресторана ведет меня к столику, я вижу папу в белой рубашке с закатанными рукавами и девушку в бежевом пиджаке, сидящую спиной ко входу. Отец перелистывает страницы меню и, не поднимая глаз, ­что-то говорит. Когда я подхожу ближе, девушка поворачивается ко мне.

— Аня? — удивляюсь я.

— Привет, сынок, — произносит отец, не отрывая взгляда от меню, — садись! Я сегодня решил устроить всем нам обед, а то ты сам никогда не проявляешь инициативу. Поэтому приходится все делать самому. Заодно хоть познакомишь…

Я смотрю на Аню, взгляд которой сильно взволнован, и она ничего не произносит, а просто глазами показывает на стул. Я бросаю рядом рюкзак и сажусь. Администратор предлагает принести подставку под сумку, но я отвечаю, что мне она не понадобится.

— В общем, сам не сделаешь, никто другой и не попытается, — продолжает отец. — Сколько лет живу, столько лет ничего не меняется. Даже меню в ресторане. Словно на дворе по-прежнему две тысячи восьмой. Вы же выпьете со мной по бокалу?

— Так ради чего ты все это устроил? — спрашиваю я и под столом беру Аню за руку. — У тебя сегодня нет никаких важных совещаний?

— Знаешь, — отец убирает меню и поднимает на меня холодный взгляд, — они, к счастью, есть. К большому-­большому счастью, они остались. Но благодаря тебе их могло стать меньше или вовсе не остаться. Так что давайте сегодняшний наш обед посвятим тому, что мой сын не сумел потопить корабль. Но пробоину в палубе нанес ощутимую.

Я вспоминаю сон, и у меня появляется странное ощущение, что отец ­откуда-то знает о нем или же он по-настоящему в нем находился и теперь просто издевается.

— Вы что предпочитаете, Анна? — Отец упирает взгляд в Аню, и она сильнее сжимает мою руку. — Белое, красное, игристое? Или, может, покрепче?

— Я буду воду, — отвечает Аня, — с лимоном. Больше ничего.

— Странный выбор, — замечает отец. — А есть будем? Я вот голоден.

— Я не хочу, спасибо.

— Я тоже ничего не буду, — поддерживаю я ее.

— Интересные вы, — усмехается отец. — Я же хотел обед такой, знаете, семейный, что ли.

— Так поешь сам, — говорю я.

— Так поем, — резко бросает отец. — Хотел просто вместе с вами.

— Слушай, давай без этого всего. — Я кладу левую руку на стол, а правой продолжаю держать Аню под столом. — Если хочешь, то ты и ешь. Так быстрее закончим весь этот твой театр.

— Мой театр? — Отец поправляет очки. — Мне кажется, не мой, Максим, а твой. Я в него попал чисто случайно. Прямо в первый ряд с возможностью прохода за кулисы, чтобы поближе посмотреть на артистов и познакомиться с ними.

— Пап, что ты хочешь?

— Просто познакомиться хочу. — Отец поворачивается к Ане.

— Как ты тут оказалась? — спрашиваю я Аню. — Это все он устроил?

Аня взволнованно качает головой.

— Мне сегодня позвонили утром…

— Ты, что ли, позвонил? — спрашиваю я отца.

— Ну а кто еще? Говорю же, все приходится делать самому. Анна, извините меня, если испортил вам день.

— Нет, все нормально, — тихо произносит Аня, и ее плечо чуть дергается. — Давайте закажем, пожалуйста.

— Вот это правильно. — Отец подзывает официанта.

Пока он делает заказ, я придвигаюсь к Ане и шепчу ей на ухо:

— Ты как?

— Не знаю, — тоже шепчет она и чешет нос. — К­ак-то не по себе.

— Скоро все закончится.

— Угу. — Аня качает головой и рукой сжимает край скатерти.

— А маму чего не позвал? — спрашиваю я отца.

— Ну тут сам мог бы проявить инициативу. А то совсем нас, стариков, забываешь. Короче, — отец кладет руки на стол, — вы пара, да?

— Да, — резко отвечаю я.

— Понятно. И как вам вместе?

— Ты пересмотрел ютуб, что ли? Решил стать интервьюером?

— Нет, я пересмотрел только новости в телеграме, — парирует отец. — Ютуб я не смотрю. Его разве не заблокировали еще?

— Нет.

— Ну и славно. Так, Максим и Анна. Как, кстати, лучше: Анна или Аня? Или по отечеству?

— Не надо по отчеству, — говорит Аня. — Как хотите называйте.

— Бля, ты серьезно? — громко спрашиваю я. — Ань, пойдем отсюда.

— Тихо, тихо, тихо, — быстро успокаивает меня отец. — Я ничего такого не спросил, чтобы вы взяли и ушли. Я вообще Анну впервые вижу, поэтому и поинтересовался, как лучше.

— Слушай, это все не смешно. Я понимаю, что твоим друзьям нравятся твои шуточки, но нам они не нужны.

— А что вам надо?! — восклицает отец. — Что вы хотите?

— От тебя ничего! — отвечаю я в тот момент, когда вновь подходит официант и наливает нам в бокалы воду без газа, а отцу белое вино и ставит бутылку в ведерко со льдом.

— Да тебе никогда ничего не нужно было, — отец делает глоток и ставит бокал на стол, — с самого детства. Ты просто хотел кататься на своей доске и больше ничего не делать. Отправили тебя учиться в нормальный университет в Штаты, а тебе и это не понадобилось. Любой бы спасибо сказал, но только не ты.

— Ну, может, ты просто никогда не спрашивал, чего я хочу на самом деле? А делал только то, что сам считал нужным.

— Возможно, поэтому и спрашиваю сейчас вас, чего вы хотите?

— Блять, пап…

— Ну не матерись, мы же в культурном месте. — Отец оглядывается. — Давай спокойнее.

— Да как ­спокойнее-то? Ты просто издеваешься.

— Ладно, давайте сбавим градус. Извините старика. Вы просто ответьте, чего вы ­хотите-то?

— В каком плане?

— От жизни. Зачем все это вот…

— Что ты имеешь в виду?

— Ну все, что произошло.

— А