Главное, чтобы сердце выдержало.

При этой мысли мое собственное сердце почти остановилось, а потом бросилось в бешенный галоп, но я снова постаралась взять себя в руки.

Забрав у Кирима и его лампу, я поставила их как можно ближе к лицу и мысленно содрогнулась: если бы хоть один из тех, кто в нашем мире имеет отношение к медицине видел сейчас эту картину и знал то, что я собираюсь делать и уже сделала, то наверное покрутил бы пальцем у виска и сказал, что я сумасшедшая. Хотя разве подчас в военно-полевых госпиталях второй мировой войны условия были лучше? Света, может, побольше, а так... А так они были квалифицированными, то есть обученными врачами, а я сейчас пытаюсь взвалить на свои тощие плечи то, что делать в принципе не должна! ... Но буду.

Дааа, опять меня затянул мысленный круговорот. Нервы... Мысли так и норовят куда-нибудь убежать, лишь бы оттянуть момент, так сказать, истины.

Хотя... Может, и не зря я вспомнила наших врачей? Ведь при каждом из них всегда была мед. сестра! А я тут одна мучаюсь, когда помощников полная комната.

- Ромич!

Почему-то о помощи я попросила именно его.

- На вот, держи вот это. - И показала ему скрученные в маленький рулончик мягкие тряпочки. - Я называю это тампон. Так вот будешь прикладывать этот тампон к ране так, чтобы вытереть кровь, когда я буду ее зашивать. Постарайся делать это так, чтобы я постоянно видела ее края. - А потом спохватилась, когда он протянул ко мне руки. - Руки! Руки только хорошо помой и оботри домашней настойкой.

И мы приступили. Больше ничьи взгляды мне не мешали, потому что я сосредоточилась на ране Саргайла на столько, что не видела и не слышала ничего вокруг.

Когда операция закончилась и я обработала рану лечебной мазью и прикрыла тряпицей, то почувствовала, что устала на столько, что ни на что больше сил просто не осталось. Поэтому, помыв при помощи Ромича руки и лицо, прилегла недалеко от Саргайла и тут же уснула. Все-таки эта ночь была слишком насыщенной и далась мне очень тяжело.

Проснулась я не сразу и под чей-то тихий шепот.

- Малика, ты уверена, что этот офицер жив? Смотри, какой бледный лежит.

- Уверена, Эльмира. Да ты и сама можешь убедиться в этом. Смотри, у него на шее бьется жилка, значит живой.

- Ну, не знаю, Малика. Твоя дочь с ним полночи провозилась, ты уж меня извини, но то, что она делала уж больно на колдовство похоже.

- Ай! Глупая я ты женщина, Эльмира. Ну, какое колдовство! Она просто раны ему зашила! - Остервенело зашипела ей в ответ мама.

- Просто раны зашила, говоришь? - Также остервенело зашипели ей в ответ та. - Где это видано, чтобы раны женщина зашивала? Да и не женщина еще вовсе, а ребенок! Знахарка и та не берется! Говорит, грех это. Всевышний запретил женщине прикататься к человеческому телу иголкой!

- А, когда ты при вышивании пальцы колешь этой самой иголкой, Всевышний тебя не наказывает? Нет? - Вдруг, заговорил профессор. - Не правда все это, суеверия. В той же Фаргоции и Тализии уже начинают учить женщин сложному врачеванию. Подчас одними отварами и притираниями обойтись не возможно. Особенно в деревнях, куда квалифицированные лекари отродясь не забредали. Так что нечего на девочку напраслину возводить! Ее можно обвинить лишь в том, что она не погодам умна, а душа ее слишком чистая и добрая, чтобы пройти мимо чужой боли и несчастья.

Со стороны Эльмиры раздалось неприязненное сопение.

- А с каких это пор рабы столько воли получили, что отвечают вперед хозяев? - Склочно заявила та.

- А с таких, - точно с такими же интонациями заявил профессор, - что нас воины Фаргоции завоевали. А там рабства нет.

- А вот это еще не точно! Может эльмирантийские солдаты уже давным-давно отбились. А мы тут сидим и ждем непонятно чего.

- Так может пойдешь и проверишь? - тут же отозвался проф.

Эльмира аж взвилась на месте.

- Малика! Я требую, чтобы этого презренного раба наказали! Он прилюдно оскорбил меня!

Яростный шепот норовил перейти в визг, назревал конфликт, а я ничего этого не хотела. Вернее очень хотела его предотвратить, поэтому демонстративно перевернулась на бок и, зевнув, открыла глаза.

Комнату заливал мягкий дневной свет, который просачивался из отверстий в верхней части кладки стены. Видимо, это те самые места, о которых говорил Кирим, когда просил Ромича достать из кладки камень.

- Добрый день. Я долго спала?

Рассмотрев всех, находящихся в комнате, я поняла, что женская часть как могла отгородилась от мужской, все таки местные представления о женской и мужской половинах прочно засели в мозгах здешних обитателей и даже в такой ситуации, они следовали традициям. Даа, была бы здесь хоть какая-то ширма, все бы чувствовали себя гораздо комфортнее. А так стресс, маленькое пространство, где все вынуждены как-то сосуществовать и, извиняюсь за подробности, ходить на горшок, прикрывая друг друга чем придется. Да еще духота, которая неизбежна даже с той вентиляцией, что обеспечили строители, ведь людей здесь собралось гораздо больше, чем нужно для комфортного пребывания, и, как вишенка на торте, раненый и я со своей операцией, которая выбивается из всего возможного, чего можно было ожидать от ребенка девяти с половиной лет. Не удивительно, что люди нервничают и срываются на скандалы.

Наконец, в напряженный тишине прозвучал мамин голос:

- Не очень, солнышко. Сейчас где-то полдень.

- Хорошо, Саргайл приходил в себя?

- Нет, не приходил. Как лежал чуть живой, так и лежит.

Я наклонилась над ним и прислушалась. Дыхание хоть и было довольно редким, но ровным. Взяла запястье и стала считать пульс. Вроде нормальный. Точнее сказать не могу, так как ни часов с секундной стрелкой, ни каких-либо других приборов, чтобы посчитать точное количество ударов сердца в минуту у нас не было. Положила руку на лоб: температуры нет, это хорошо, хотя и ничего еще не значит, воспаление может проявиться не сразу. Потом приложила ухо к груди, слушая сердце. Стук был ровным и отчетливым. Подумав еще немного, я поняла, что других диагностических способов все равно не знаю и придется ждать, когда пациент проснется или очнется. В любом случае, ему нужен хороший уход, питание и питье, которые сидя в этой коморке обеспечить не возможно.

Скандал меж тем сам собой сошел на нет.

- В доме было что-то слышно пока я спала? - Задала я волновавший меня вопрос.

- Нет, Лейла, с ночи ничего слышно не было. - Ответила мама.

- Так может стоит выйти и осмотреться? -Неуверенно проговорила я.

- Я с тобой! - Тут же откликнулся Ромич.

- Никто никуда не пойдет! - Тут же со страхом в глазах выкрикнула мама.

- Но мама! - Попыталась было возмутиться я, но тут вмешался Кирим.

- Ваша мама права. Нечего детям зазря рисковать. А вот старый Кирим может и выйти. Если кто меня и увидит, то что со старика возьмешь? А разведать, что там да где, обязательно нужно.