Шрифт:
Закладка:
Ножом по нервам было упоминание имени бывшей жены, той у которой я действительно был первым и единственным, той, которая никогда мне не лгала и не делала абортов…
— А то что? Ударишь? Ты, Лёшенька, и развестись со мной теперь не можешь. По закону с беременными не разводят. А ударишь, я на тебя заяву накатаю, понял? — насмешливо выдала эта… приличных слов в голове не находилось.
— Если бы не твоя беременность, плевать мне на твои заявы… Прибил бы, — выдохнул зло, — Слушай сюда, — схватив ее за шею, прорычал, — Как родишь, сделаем тест ДНК. И не забывай, всю жизнь беременной ты ходить не будешь…
— Больно! — завизжала она, — Пусти придурок! Первым он быть захотел! Потянуло на девочек! Козлина!
Толкнул ее к стене и впечатал со всей дури кулак рядом с ее головой. Она запищала, закрывая голову руками и зарыдав, медленно опустилась на пол.
У меня душа горела, мышцы скручивало от бессилия, а из разбитых костяшек потекла кровь. Руку ломило от боли, но это чувство было ничем по сравнению с тем, что творилось в душе.
— Алёш, — размазывая слезы по щекам, плакала на полу Саша, — Алёшенька, я тебя люблю… Прости меня… Я без тебя не смогу… Любимый… Прости…
— Ты мне противна, — смотря на нее с презрением, выдавил из себя, — Врала про таблетки, про невинность… Что еще, Саш? Может и любви-то нет?
— Нет, Лёшенька, есть. Я тебя больше жизни люблю, — замотала она головой, встав на колени, она обняла мои ноги, продолжая жалобно причитать, — Ты единственный, родной, желанный. Ты не такой, как все. Милый, я так боялась тебя потерять, так боялась, что ты меня бросишь, узнав правду… Я бы никогда тебя не предала… Это было в прошлом… Так страшно, так ужасно… Я не могла рассказать о подобном… Прости меня…
— Я всё могу понять, Саш, — смотря на нее сверху вниз, произнес спокойно, — Произошло что-то в твоей жизни неприятное, но на кой черт, восстанавливать девственность? Врать? Сказала бы, как есть.
— Ее у меня украли, забрали гадким способом. По сути я оставалась девствницей. Я хотела, чтобы первый раз у меня был по любви, а не так. Разве не имела я на это права? — горячо шептала она, целуя мои колени, — Что мне сделать, чтобы ты простил? Чтобы поверил? Я на всё готова…
— Давай сделаем ДНК, — серьезно проговорил, а она подняла на меня лицо исказившееся гримасой боли.
— Ты не веришь мне?… Ты считаешь, что я спала еще с кем-то? Но после операции у меня и не было никого, а когда мы начали встречаться, неужели ты считаешь, что я с кем-то еще общалась? Зачем ты так со мной? Если меня изнасиловали, я сразу какая-то… шлю…
— Не драматизируй, — скривился на ее фразу, — Это обычная формальность. Мне так будет спокойнее.
— Может, не стань меня и малыша, тебе стало бы еще спокойнее? А что… Мог бы вернуться к бывшей или спать со всеми подряд… Подпортила тебе всю малину, и теперь ты решил оторваться на мне? Только в первую очередь ты издеваешься над собственным ребенком. Нет, чтобы поддержать меня, помочь забыть прошлое, ты ковыряешь раны, оскорбляешь меня… А ведь я ни разу не заставила тебя усомниться в моих чувствах к тебе. Вот она, твоя любовь, Лёша. Не долго же она длилась или ты никого кроме себя и не любишь? Обманули, обидели, а на меня и на то, как мне плохо, плевать…
— Мне никогда не было плевать на тебя и малыша, но обмани я тебя, вряд ли ты бы продолжала всепрощающе любить, — скептически парировал, но слова ее царапнули. Ведь и правда, могло случиться что-то неприятное с ней. И в момент нашего знакомства она была одна. Да и после ни разу не было ситуации, когда я бы мог в ней сомневаться.
— Плохо же ты меня знаешь… Я тебе ночи с женой прощала. Глаза на твое безразличие закрывала, побег со свадьбы… А ты меня за прошлое, которое было до тебя, травишь…, — с горечью выдала она.
— Ты ввела меня намеренно в заблуждение, — пытаясь поднять ее на ноги, проговорил, вздохнув.
— У тебя кровь, давай обработаю, — поймав мою руку, прижалась она к ней щекой, мокрой от слез, — Ты моя жизнь, Лёш… Прости меня…
— Вставай, хватит на полу сидеть, — выдергивая руку, тихо проговорил, душу всё еще жгло. Не мог места себе найти, окончательно успокоиться.
— Хорошо, — кивнула она, неуклюже поднимаясь, но на полпути взвизгнула и схватилась за живот, — Лёша-а-а… Больно, — она орала, держась за живот и продолжая кричать.
Я же замер, как громом пораженный. совершенно растерявшись… Что делать?! Она серьезно или это игра актерская?
— Мамочки-и-и…, — пищала Александра, оперевшись руками в пол, — Сделай что-то! Больно…
— Что сделать?! — заорал в ответ. А потом отмерев, достал из кармана телефон и вызвал скорую, — Ты как? Саш, сейчас они приедут…
— Это всё ты! Из-за тебя! Со своими криками и ДНК! Если с малышкой что-то случится, это ты будешь виноват! По твоей вине! — жена скулила на полу, извергая в мой адрес обвинения. А я сел на стул и просто смотрел на нее. Помочь я не могу, а спорить с ней не было смысла. Мысленно молился, чтобы с ребенком всё было хорошо и подгонял врачей. Впервые, я не испытывал жалости к страданиям Александры.
Глава 22
Алексей
Вот уже неделю Александра лежала в больнице, после приступа, что у нее случился во время нашей ссоры. Врачи говорили, что ничего серьезного. Особо не вникал во все эти тонусы, плаценты, предлежания и прочий темный лес. Единственное, что напрягало, если всё будет так же, то скорее всего Сашу придется кесарить. Услышав подобное, я перевернул весь интернет на тему преждевременных родов. Как показывала практика, малыш после двадцати четырех недель мог выжить, но лишь под наблюдением врачей. Конечно, после таких новостей, я отложил выяснение отношения с ней на потом. Так как каждый мой приход она умело манипулировала своим состоянием, стараясь вызвать во мне
