объяснить, так как видела существующее положение вещей единственно возможным. «Дади, твой вопрос непонятен. Разве одна из твоих рук управляет другой? Или она даёт ей жизнь? Нет, твоё сердце даёт кровь им обеим, твой мозг управляет обеими. Кхарит тоже живой». Ц’Аэр был мозгом и сердцем этой страны, а дороги — артериями, вливающими свежую кровь в её члены. Они лежали на земле Кхарита огромной звездой, разбросавшей лучи по лесам и горам. Лишь ближе к столице лучи соединялись.

В полдень слева в дорогу влился ещё один путь-приток. А утром следующего дня лес впереди расступился, открывая огромную плоскую долину. Одинокая гора, похожая на неестественно правильный конус, возвышалась в её середине. Пологие склоны укрывала светлая зелень рощ. А вершину венчала…

На несколько минут караван остановился. Все рта и арт благоговейно всматривались в открывшуюся картину.

— Два года назад я был здесь летом, привозил дары к празднику Урожая, — прошептал на ухо Давиду Зурси. — Я видел первый раз Золотой дворец, когда он сиял ярче солнца. Намного, намного ярче! Зимой ты не можешь оценить всю его красоту, Дади. Но ничего, на обратном пути, когда тучи будут прорваны, ты всё поймёшь!

Издали трудно было разглядеть в подробностях строение, венчающее макушку горы. Оно было большим, куда больше дворца Джасжарахо! Желтоватое, вытянутое вверх пятнышко, — это всё, что смог увидеть Давид. А сама долина оказалась огромной и пустынной. Низкорослая трава, поля кустарников, отдельные группы деревьев, озерца и болотца. Восемь дорог прорезали её, сходясь к подножью горы. По одной из них — южной — двигался припозднившийся караван, ведомый Ишбит.

Днёвку они сделали, так и не добравшись до сердца долины. По мнению Давида — зря. Арт и рта были настолько возбуждены, что не могли усидеть на месте, готовые оставить повозки с ачи и бежать вперёд налегке. Даже его захлестнула волна нетерпения, а уж об Орелик и говорить не приходилось.

— Дад, ты не замечаешь ничего странного в той штуке на вершине горы?

«Странность» Давид заметил, просто боялся спрашивать. Думал, может, пот заливает глаза, в этом вся причина? Они уже приблизились достаточно, но контуры строения чётче не становились. Дворец будто дрожал, растекался в струях горячего воздуха. Чем пристальнее всматриваешься, тем быстрее менялись его очертания. Марево, фата-моргана. В знойной пустыне, залитой жарким солнечным светом, это было бы объяснимо. А здесь…

Первые крупные капли упали на дорогу, когда спешащие впереди отряда рта нырнули в рощу у подножья горы.

— Я так и говорил — не успели! — огорчённо-торжествующе прошипел Зурси. — Сейчас промокнем до самых костей.

Чёрное одеяло туч грозило подтвердить, что в словах охотника нет преувеличения. Но ливень медлил, будто удерживаемый неизвестной силой. Только отдельные капли падали на дорогу, повозки, головы и плечи путников. Поторапливали.

Роща на склонах больше походила на ухоженный парк. Аллей и беседок здесь не было, но овражки и поляны, гроты и пещерки, ручьи и водопады выглядели слишком уютными, игрушечными. Чуть выше парк незаметно перешёл в город. Между деревьями зажелтели стены, заалели черепичные крыши. Это был странный город: каждый квартал отстоял от соседних на добрые два-три километра, а вместо улиц пролегали узкие каменные тротуары и лестницы.

— Санаторий, — произнесла Орелик. Давид согласился — хорошее сравнение. Ц’Аэр предназначался лишь для отдыха и празднеств. Он правильно понял с самого начала, что это храмовый комплекс.

Путники миновали два жёлто-красных квартала и свернули к третьему. Здесь всё было предельно просто, никаких излишеств. Рядом с дорогой — навесы для повозок, дальше — барак-общежитие для ачи, хранилища. Ещё дальше и выше — собственно дом роя, ступеньками поднимающийся по склону. Выложенное из жёлтого кирпича строение выглядело примитивным по сравнению с домом в Джасжарахо: ни ажурных лесенок, ни кованых завитушек, ни разноцветных флагов и лент. Даже стёкла в окнах бесцветные, прозрачные. На первый взгляд здание казалось высоким, но это было архитектурной иллюзией. Четыре одноэтажных корпуса, возвышающихся друг над другом ступенями гулливерской лестницы.

— Прекрасен путь со-ртох Ишбит и её роя! Тассит и Жуби радуются, что вновь присоединились к нему!

Их уже поджидали и встретили традиционным приветствием. В нижних дверях дома стояла пара смотрителей — арт и рта, своего рода представительство Джасжарахо в столице на период между праздниками. Насколько Давид смог разобраться, особых обязанностей у смотрителей не было: следить за домом и полудюжиной ачи, работающих в нём. Синекура. Тем не менее, получить эту работу никто не стремился, скорее наоборот. Жизнь вне роя была необременительной физически, но угнетала морально. Принцип, по которому выбирали смотрителей, Ароян не понял. Это не было наказанием, ведь наказаний кхиры не знали. Но также не существовало какой-то очерёдности, назначение не определялось случайно выпавшим жребием. Со-ртох принимала решение и праздничное путешествие для кого-то оборачивалось годичной разлукой с домом.

— Рой Джасжарахо рад возвращению своих детей! — ответила на приветствие Ишбит.

С чопорной торжественностью встречи на этом было покончено. Ишбит шагнула к смотрителям, протягивая руки навстречу. Молодая арт тут же сорвалась с места и, подскочив, ткнулась лицом в плечо со-ртох. Давид удивился — раньше он не замечал таких нежных приветствий у кхиров. Хотя эта девушка не видела свою Первую Мать почти год…

— Мама, я так скучала все эти месяцы!

Она воспользовалась не титулом, а коротеньким «со» — так дети обращались к нянюшкам-арт. Формально все женщины числились «мамами». Хоть каждый взрослый кхир и знал, кто его биологическая родительница, но отдельного слова для такого родства в языке не существовало.

— Надеюсь, Жуби скрасил твоё ожидание? — Ишбит ласково провела пальцами вдоль гребешка девушки.

— Д…да, разумеется.

Смотрительница ответила быстро, но недостаточно уверенно. Впрочем, ручаться за такие тонкости фонетики Давид не мог и поглощён был не столько разговором, сколько разглядыванием новых знакомцев. В основном женщины, так как Жуби ничем не выделялся среди остальных рта. Зато Тассит выделялась, да ещё и как! Ароян успел получить представление о кхирских канонах привлекательности. Например, Ишбит была красавицей в молодости, и даже теперь, в шестьдесят с хвостиком, могла считаться миловидной, несмотря на морщиныки вокруг рта и в уголках глаз, несколько увядшую кожу на лице и руках, поблёкший цвет шёрстки.

Тассит была дурнушкой. Вытянутое, овальное лицо, слишком крупный для кхира рот, лоб с едва заметной впадинкой посередине. Длинный и просторный топ скрывал фигуру, судя по всему, не ахти какую. Но самое «страшное» — девушка была альбиносом! Самым настоящим, стопроцентным альбиносом. Розоватые зрачки, снежно-белая шерсть,