захочет видеть меня – заставлять не стану.

Я чуть не убил ее вчера.

Машину Евгении Карловны на внутренней парковке больнице вижу сразу. Бросается в глаза презентабельностью, вызывающей дороговизной и стоящим около нее водителем в черной униформе. Меня на территорию тоже запускают. Охранник без вопросов поднимает шлагбаум и даже подсказывает, где удобнее припарковаться.

Бабка встречает в безлюдном холле второго этажа. Одетая в светлый брючный костюм, стоит у кадки с каким-то растением.

– Как она?

– Не хочет тебя видеть. Мать тоже.

– Я знаю. – киваю нетерпеливо. – Как она себя чувствует?

– Как после сотрясения и сильнейшего шока.

– Конкретнее. – сунув руки в карманы брюк, на нервяке начинаю раскачиваться на пятках.

Я знаю, что Милена почти не пострадала. Чудом, потому что была в миллиметре от столкновения с встречной машиной и, вылетев с трассы, едва не перевернула свой Мерс на крышу.

Ее травмы иного характера. Не представляю, как она будет с ними справляться.

– Голова болит, тошнит немного. Ничего не ест.

– Почему?

– Нет аппетита. – отводит взгляд к окну. – Ни к еде, ни к жизни.

– Все так плохо? – хриплю тихо.

Евгения Карловна кивает и, заметив появившегося в проходе доктора, жестом просит не мешать нам.

– Илья… ответь мне честно. Что ты там делал… в той квартире?..

Пытаюсь собраться с мыслями и найти слова, которые потом не будут использованы против меня. Да, теперь это важно.

– Долгая история. Так сразу и не рассказать…

Она касается бус на шее, снова оглядывается.

– Я знаю кое-какие подробности… того, что произошло пять лет назад.

Становится интересно, что именно и откуда она знает.

Смотрим друг другу в глаза, как два оппонента, которые владеют информацией, но не до конца уверены, что готовы делится ею.

Я понятия не имею, как она относится к разводу ее сына с Элеонорой и к моей в нем роли. Я не слышал ни одного ее высказывания на этот счет.

– И что же вам известно?

– То, что у вас моей бывшей невесткой был секс.

Взъерошив волосы, широко улыбаюсь.

– Так это вы подсунули Бергу ту запись?

– Нет. – сощурив глаза, впивается взглядом в мое лицо. – Но и не ты, верно?

– Не я.

Она прочищает горло и смотрит на меня как-то иначе.

– Сейчас что?

– Ничего. – в черепной коробке создается давление, от которого начинает шуметь в ушах. – Сейчас только Милена, но это уже не важно, да?..

Глава 42

Милена

Я все время сплю. Доктор сказал, что мне нужно больше отдыхать, поэтому дважды в день мне ставят седативные препараты.

Я не помню, сколько раз я засыпала и просыпалась, но после очередного пробуждения мысли прояснились.

Первый шок прошел, первая, самая бурная, реакция тоже выплеснута. Эмоции немного улеглись – появилась возможность думать.

Илья действительно мерзавец.

Моя мать не намного лучше его.

Глядя в потолок, роюсь в памяти, выискивая все, что касается ее развода с моим отчимом. Вспоминаю оскорбления, которыми сыпал Лев Давидович и звонкую пощечину по лицу рыдающей матери. Ее оправдания, попытки выгородить себя, обвиняя при этом завистников, каких-то ее подруг и самого Илью.

Помню, как она заверяла всех вокруг, что это заговор во главе с бывшей любовницей Берга, Марьяны Абрамовой. А отчим говорил, что она не стала бы заниматься подобным.

Гордая дура – так он о ней отзывался.

Я же оказалась единственной, кто безоговорочно был на ее стороне и верил каждому слову. Мне и в голову не приходило обвинить ее в измене.

А выходит, что?.. Все было. И более того – продолжается до сих пор?..

Боже мой…

Сознание начинает выцеплять из памяти те случаи, когда Илья отменял встречи, ссылаясь на дела, проводить параллели с мамиными визитами и искать двойной смысл в его словах.

Нет, не могу пока. Очень больно.

Дать оценку поступку и действиям Абрамову я еще не в состоянии. Слишком много фактов, и слишком мало времени прошло. Очень многое из того, что мне стало известно не складывается пока в общую картину.

Я не знаю, как соотнести его слова моей маме о наследстве, которое перепишет на него бабушка по первому требованию, с тем, что он продолжает категорически от него отказываться. Не верится, что он настолько коварен.

Повернувшись набок, пытаюсь сконцентрироваться на капающем в пластиковой емкости лекарстве. Дожидаюсь, когда оно закончится, и, перекрыв капельницу, нажимаю кнопку вызова персонала.

Медсестра ловко вынимает иглу из вены и кладет тампон на сгиб локтя.

– Спасибо.

– Как чувствуете себя? Голова болит?

– Почти нет… – заверяю я.

– Если разболится, дайте знать.

– Обязательно.

Убрав штатив от кровати, она прихватывает лоток и выходит из палаты. Однако дверь тут же снова открывается, и на пороге появляется мама.

На моей шее тут невидимая петля затягивается. Преред глазами рой мушек разлетается.

– Милеша…

– Кто тебя пустил?

– Старуха разрешила поговорить с тобой.

– Не называй ее так. – отзываюсь холодно, принимая сидячее положение.

Поджав губы, она закрывает дверь и подходит ближе. В руках коробка из кондитерской, на лице маска сожаления.

– Как ты, дочка?..

– Нормально.

– Я тебе пирожные принесла. Твои любимые.

– Спасибо.

Шумно вздохнув, мама оставляет их на тумбочке и опускается на стул для посетителей.

Я снова смотрю в потолок, потому что повисшее между нами напряжение можно резать ножом.

– Голова болит? Мне сказали, у тебя сотрясение.

– Не болит.

Мама нервничает. Волнуется за меня или злится, я не знаю. Пусть уходит.

У меня словно пелена с глаз упала. Недостатки мамы, которые я  раньше не замечала, вдруг стали выпуклыми и вылезли на передний план.

В голове на репите их с Ильей короткий разговор крутится. Они делили мои деньги и обсуждали возможный… минет.

– Зачем ты пришла? – голос сипнет до бесцветности.

– Я?.. – два коротких смешка, будто дурацкую шутку услышала. – Зачем может прийти мать к ребенку, который находится в больнице?..

– Мне лучше. Уходи…

– Злишься?..

– Нет, не злюсь. – мотнув головой, отбрасываю лезущие в лицо волосы. – Я в шоке пребываю…

– От чего?

– От кого. – поправляю я. – От тебя.

– От меня? Я тебя не предавала, дочка. Я предупреждала с самого начала, чтобы ты не доверяла ему.

– Ты сказала мне, что тот скандал случился из-за клеветы.

– Это правда. – отвечает после недолгой паузы. – Частичная, но правда.

Навязчивый аромат ее духов забивает нос и глотку, и снова начинает болеть голова.

– Частичная?.. – смеюсь хрипло.

– Я держала оборону, Милена. – со скрипом двигает стул ближе, я интуитивно отодвигаюсь. – Я не хотела, чтобы эта грязь коснулась тебя.

– Если бы ты рассказала мне все честно с самого начала, ничего