– Правильно. Мы это и делаем, – рассмеялся водитель.

Гамлет прошел мимо флигеля, где поселили его товарищей. В освещенное окно на него опять смотрели Бояз и Магомед. Никакой звук не пройдет через стекло. Остается одно…

Потом он вернулся к Вахе, увидел, что тот рассматривает панель мины, присел рядом.

– Наконец-то время выпало поговорить, что знаешь об этой штуке, что не знаешь. Я так понимаю, первым делом надо освоить урок, как сделать так, чтобы эта штука взорвалась, да?

– Я что, дебил? – с укоризной посмотрел на него Ваха. – Я взорвать ее могу хоть сейчас. Я не пойму, как работать с таймером, что тут надо сделать, чтобы мина отреагировала на радиосигнал. Понимаешь, Аюбу хочется лично проконтролировать все наши действия с миной, но еще больше хочется жить. Поставить эту штуковину на боевой взвод, отъехать на безопасное место и оттуда уже дать команду на взрыв. Он трус, такой же, как и многие здесь. Но…

Ваха не договорил. В комнату вошел Аюб.

5

Аюб видел, как после ужина Султан вышел из флигеля, подошел к водителю, о чем-то спросил его, затем на несколько секунд задержался у окна, за которым сидели те, с кем он разыскивал Ваху. Никаких знаков он им не подавал. А что просто посмотрел – это естественно, все же вместе переходили границу, добирались сюда.

Как только «русский» – прибывшие оттуда все русские, так здесь считают – зашел в дом к Вахе, Аюб подошел к водителю:

– О чем он с тобой говорил?

– О погоде. Сказал, что здесь теплая зима.

– Еще?

– Все, больше ни о чем. А, еще посоветовал возить с собой термос с горячим чаем.

Через окно флигеля Аюб увидел Бояза и Магомеда. Они сидели и смотрели на чайник, видно, ждали, когда тот закипит. Да, завтра он их отпустит. Пусть идут в отряды, пусть воюют. Курды стягивают сюда свои основные силы, американцы грозят новыми авианалетами – бойцы тут нужны. Когда в Алеппо или в Дамаске взорвется мина, и курды, и американцы сразу присмиреют. Особенно если пустить слух, что в ИГИЛ есть еще такие снаряды. Эту мысль высказал сам Абу Бакар аль-Багдади. Прекрасная мысль. Пока враг будет дрожать и проверять, насколько она верна, можно выиграть время, можно привлечь новых сторонников, – сторонники всегда находятся у сильных и успешных. Так Дудаев когда-то выиграл для себя время у Ельцина…

Эх, научиться бы самим производить такие мощные мины! Султан не дурак, что-то в этом соображает. Надо купить еще толковых специалистов – хоть русских, хоть американских, хоть китайских. Можно купить, если есть деньги. И если будет поставлена такая задача. Потому главное сейчас – добиться максимального эффекта от взрыва этого «ранца». Чтоб мир встал на уши. Да будет так!

Он шагнул в комнату, увидел, что Султан с Вахой изучают панель управления, спокойно переговариваются. Уже завтра они войдут в историю. И он войдет. О нем будут говорить: это тот человек, который поставил мир на уши.

– И какие у вас успехи? – Аюб собрался присесть рядом, но вдруг со двора послышался непонятный шум, крики. Часовой должен был при любом происшествии забежать сюда и доложить ему, что происходит, но и часового не было.

Аюб выругался, поспешил к выходу, вслед за ним выбежали и Султан с Вахой.

Флигель, где держали Бояза и Магомеда, был в дыму, в глубине комнаты полыхало пламя. Два водителя джипов, с десяток бойцов забегали с ведрами в открытую дверь флигеля, заливали очаг возгорания. Еще около десятка вооруженных людей стояли по периметру двора, глазели на происходящее. Охрана этого дома была организована прекрасно, но все же Аюб побледнел:

– Где эти… Эти где, что там сидели?

Из дыма выбежал Магомед, уже с пустым ведром, остановился на миг возле Аюба:

– Замыкание. От розетки гореть начало. – И побежал к колонке, стоявшей в углу двора.

Слава Аллаху, подумал араб. Раз не убежали, это не диверсия, это действительно несчастный случай. Надо наказать электриков. Надо наказать часового, который почему-то не доложил ему о начале пожара. А пожар – так, ерунда. Еще несколько ведер воды – и с ним будет покончено.

Он повернулся к стоящим за его спиной Султану и Вахе:

– Не будем терять время на ерунду. Все живы, пожар потушен. Вернемся к нашим делам. Хотя… Вы идите, а я задержусь здесь на минуту.

Наступала ночь, как и всегда в этих краях, почти без сумерек. Заходило солнце, и тотчас на небе высыпали звезды. Лиц людей уже было не рассмотреть.

– Где часовой? – спросил Аюб. – Часового ко мне.

Никто не откликнулся. Засуетился лишь один из вооруженных, наверное, руководитель охраны. Гортанно выкрикнул имя, потом распорядился:

– Искать, посмотреть за воротами!

Через пару минут оттуда раздались крики: «Убит, убит!»

Аюб растолкал людей, чтобы увидеть самому: часовой лежал на земле со страшной кровавой раной в середине лба, чуть выше переносицы. Автомата при нем не было.

– Где Бояз?

Опять забегали стражники, но безрезультатно.

– Где второй русский? Он только что был здесь.

Магомеда тоже не было.

Аюб чуть ли не бегом забежал в комнату.

Ваха и Султан мирно изучали мину.

6

Бояз вышел на оговоренную заранее точку, встретил там бойца отряда, и тот сориентировал его, как найти Молодцова, а сам остался дожидаться Магомеда.

И вот Бояз уже в автобусе. Обнялся с товарищами, и сразу пошли расспросы по делу.

– Я читал по губам, – начал он рассказывать. – Мы такую науку проходили, но этот ваш русский – сам шайтан язык сломает. То ли дело, наш язык, таджикский. Звуки четче, букв меньше.

– Ну да, намного, всего-навсего тридцать, – усмехнулся Молодцов и позвал Исмаилова: – Шахбоз, ты русский не хуже моего знаешь, будь посредником в переводе. Бояз, воспроизводи, что мог сказать Гамлет?

Получалось, он сказал слово «сафира».

– Есть в Сирии такой городок, – кивнул Шахбоз. – Связываемся с Центром, Костя?

– Понимаю, что каждая секунда на учете, – задумчиво произнес Молодцов. – Но ждем еще ровно пять минут. Прибежит Магомед – послушаем, что он скажет.

Вскоре появился Магомед, и теперь была в сборе вся группа, кроме майора Арзуманяна. Но его и не ждали. У Арзуманяна была другая задача.

Магомед повторил слова Бояза – они по губам Гамлета расшифровали одно и то же: «сафира».

– Арзуманян еще пальцы на руке раскрыл, словно хотел показать цифру «пять». Может, пять часов, может, пять километров.

– Все, – решил Молодцов. – Вот теперь связываемся с Центром. Пусть и они