Шрифт:
Закладка:
— В какой-то мере да.
— То есть ты можешь предвидеть и избежать негативные события?
— Я могу видеть хорошие и приближаться к ним. Все мои так называемые видения имеют всегда положительный характер. Перед припадком я испытываю эйфорию.
Парень задумался:
— Потому что видишь счастье? Именно вырисовывающиеся сцены вызывают эйфорию?
Маша поняла, что имеет в виду Кирилл.
— Не знаю, — ответила честно она. — Может быть, и сама эйфория вызывает подобные знамения. Вполне возможно, что внутренняя аура — первоисточник этих событий, а не наоборот.
— Типа то, что внутри тебя, призывает и делает будущее и счастье?
— Да. То, что внутри ауры.
— Хм. Тяжело судить о технике предсказания, когда не можешь запланировать даже следующий день.
Маша отобрала бутылку:
— Поэтому это и является проявлением заболевания. Мы те, кто живет спонтанностью.
Кирилл усмехнулся и согласно кивнул головой. Ему хотелось залезть глубже и узнать больше:
— А что происходит дальше? После счастливого мгновения?
Маша догадывалась, что Кирилл задаст этот вопрос, но всё равно не смогла к нему полностью подготовиться. Её улыбка слетела с лица и глаза приобрели грустный оттенок:
— Пропасть.
— Пропасть?
— Да. Чёрная, бездонная пропасть.
— Всегда? При каждом припадке?
— Да.
— И что в ней? — Кирилл старался быть осторожнее, понимая, что девушке нелегко говорить об этом.
— Пустота, — отрезала Маша, инстинктивно потирая татуировку в виде незаконченного полукруга у себя на запястье, — за всем стоит лишь пустота.
Кирилл заметил этот жест и понял, что он связан с далёким прошлым. С чем-то очень важным и не стираемым из памяти.
— Но что-то с этой пропастью ведь можно сделать…, — растерялся он.
— Стараться не упасть в неё, — пришла на помощь Маша и закурила новую сигарету.
— И как в неё не упасть?
Девушка хитро взглянула на парня, а затем устремила глаза к звёздному ночному небу и отправила в него струйку табачного дыма.
— Если будешь держать за руку, то не упаду.
Сказанные слова пронзили Кирилла, словно ледяные острые ножи. Он прекратил шаг и вновь смотрел на Машу не как на простого человека. Затронув свое прошлое, она каким-то неведомым способом коснулась и его призрака. В голове всплыли воспоминания, приглушенные психиатрическими препаратами и временем. То, что он не смог предотвратить, не смог удержать.
Слова девушки продолжали эхом проноситься по сознанию. Кирилл не мог поверить, что его единственная болезненная необходимость является чьей-то такой же важностью. Он не смог выдавить ни слова, а просто с ранимой сентиментальной улыбкой обхватил в объятиях руку родного существа. Маша и не требовала от него ответа, ей было достаточно видеть его глаза, которые в своей кристальной искренности разделяли с ней нелепо выпавшую судьбу.
— И что, — посмеялась она, — теперь постоянно будешь со мной так ходить?
— Ага, — прощебетал Кирилл, — мало ли, когда тебе вздумается упасть.
— Ты мне обещал экскурсию вообще-то, — вырвалась из крепких клешней девушка, — а не сеанс обнимашек от биполярников.
Кирилл посмеялся. Давно уже он не заглядывал в Сестрорецкий парк. Местное достояние обустраивали всё стремительнее, но в глазах парня он был всё той же заброшенной глушью для детских игр.
— Покажу тебе гору под названием «Кощейка», на которую в школьное время мы приходили покататься на ватрушках и повстречать конец света.
— Конец света? — переспросила Маша.
— Ну да. Мы валялись в снегу, смотрели на городские ночные огни и представляли, как в низине взрываются атомные бомбы, а мы встречаем ядерную вспышку на вершине горки, которая после сейсмических движений станет самой высокой точкой в мире.
— А кто был с тобой?
— Друзья со двора, младший брат. Фуджик тоже был. Собирались каждый зимний вечер и фантазировали.
— А этот подлый апокалипсис так и не настал, — подытожила иронично Маша.
— Пришел, — усмехнулся парень, — это был конец детства. Никого не стало.
— Хочешь, залезем и снова помечтаем, — предложила она.
Кирилл на секунду ушёл глубоко в себя, а затем вынырнул из глубины и улыбнулся, глядя на милое лицо с наивными детскими глазами.
— Мы вообще-то не мечтаем больше.
Парочки разных возрастов прогуливались по асфальтированным дорожкам вдоль высаженных клумб и деревьев, затем устав, присаживались на лавочки перемолвиться парой слов. По мере приближения к центральной праздничной сцене, народа становилось всё больше.
— А я и не думала, что в Клину такая бурная ночная жизнь, — удивленно призналась гостья.
— Я тоже слегка в недоумении.
Возле амфитеатра выстроились в ряд несколько ярмарочных палаток. Прохожие брали стаканы с напитком и продолжали свой веселый путь.
— Похоже мы поспели к концу пивного фестиваля, — заключил Кирилл, — его частенько проводят.
— Кажется, мы сойдем за чужаков, — приподняла руку с бутылкой вина девушка.
— Да тут этим пивом только запивают.
На пляжных лежаках лежали романтичные парочки. Плавные волны реки омывали искусственный песок. Издалека доносились музыкальные вибрации.
— Как же уснуть без музыки.
Кирилл прислушался, распознавая в звучании не приглашенную для торжественного мероприятия группу, а союз самобытного местного происхождения.
— У меня чувство, что я знаю этот стиль, — с ехидным огоньком в глазах заявил Кирилл.
— Тогда пора узнать, кто же эти нарушители покоя.
Ориентируясь по звуку, парень с девушкой направились в сторону Ленинградского шоссе. Чем отчетливее доносились гитарные ноты, тем меньше сомнений оставалось у Кирилла. Прямо под мостом, по которому проходила дорога, перебивала шум проезжей части компания музыкантов. Один выступал в роли вокалиста, другой орудовал гитарой, третий занимался бубном. Кирилл мгновенно сосредоточил взгляд на третьем, в котором признал старого приятеля.
— Это ж Цыган! — воскликнул Кирилл.
— Ну такое я где хочешь увижу, — отозвалась Маша.
— Да не! Это мой друг… Вон, за бубном сидит…
Радости от встречи не было предела. Кирилл по-настоящему сиял от неожиданной приятности в столь неформальной обстановке. Маша пригляделась:
— Они у тебя все что ли музыканты?
— Да уж! — подтвердил Кирилл. — При мне такой херни не было… Совсем без меня от рук отбились…
Девушка рассмеялась и направилась следом за спешившим вперед Кириллом. Тот без намека на скромность перешёл границы дистанции зрителя и артиста и приземлился прямо на асфальт к Цыгану, сидевшему на своей кофте. Тот испуганно обернулся от резкого нападения и выкатил глаза уже от изумления. Перед ним оказался его старый товарищ.
— Ямайка… О-о-о-о… Я, наверное, родился в майке…, — пародийно заверещал Кирилл, подпевая голосу вокалиста.
Цыган созерцал взявшееся ниоткуда чудо света. Кирилл дружески положил ему руку на плечо и кивками головы призывал его продолжать играть. Дробь бубна вернулась к общему выступлению, и вот уже все четверо молодых ребят исполняли для проходящих мимо зевак трибьют на известное регги.
— Ты что здесь делаешь, Кирилл? — с характерным для Цыгана
