Шрифт:
Закладка:
А потому что, блядь, нельзя! Нельзя! НЕЛЬ, - блядь, - ЗЯ! Ну невозможно некоторые вещи описывать без мата, ну вот нахуй запрещено!
Ну вот прикиньте, да? Ведёт меня грудастая-попастая дриадка в хижину. Молоденькая, свеженькая, упругенькая. Ну вот тащит за руку и даже, блядь, не тащит, а тянет; ну вот как будто бы ей, блядь, не терпится уже! А внутри хижины ванна горячая набрана стоит, дымится, – видать, клюкволюды её с той же помойки упёрли, что и свадебный костюм Чаги, - и в ванне этой лепесточки всякие плавают! И свечи стоят! Тут свеча! Там, блядь, тоже!
И подходит моя дриадка к ванне, и суёт в неё одну ножку и смотрит на меня так томно-томно, так развратно, блядь, развратно, и головой так брык в сторону, мол, давай, иди сюда. И гнётся она при всём при этом как кошечка по весне. И свет от свечей фигурку её где надо очерчивает, а где надо подсвечивает. И пар вокруг нее клубится.
И такая она вся… такая… ну вот чо, господа моралисты!? Какая она, блядь!? Красивая!? Или что там ещё у вас бывает… Привлекательная? Соблазнительная? Да вот нет же, блядь! Это ипотечная ставка в Германии соблазнительная, а моя дриада охуенная! ОХУЕННАЯ ОНА!
Настоящая дриада! Сочная, как, с-с-сука, сок! Такую ни одна из этих-ваших нейросеток не нарисует! А если и сподобится, то уж точно не анимирует те виды, которые мне сейчас открывались! Это же… Ну вот как ещё… Ну вот блядь! Ну вот никто ещё таких не порол, понимаете!? Никто не порол, а я буду! И вот что мне сейчас, блядь, сказать!?
Я был крайне взволнован!? Да ну, в пизду вас… Взволнован я, ага…
Я в ахуе был! В АХУЕ! В восторженном и трепетном ахуе!
Брусника залезла в ванну целиком, будто гимнасточка без единого всплеска села в воду и поманила меня пальчиком.
Я на всякий случай огляделся в хижине. Запер дверь. Даром что связь здесь не ловит, всё равно выключил телефон. Выглянул в окошко на предмет химер, Егора Тильдикова, людей Мутантина, людей Клоновского и прочих всяких анестезиологов, - ну потому что я вообще ни разу не удивлюсь, если эти черти сейчас повылезают.
Затем я смахнул слезу счастья и прыгнул в воду к Бруснике. Ручищи я распустил сразу же. Летс петтинг стартед!
- Погоди, - хихикая, Брусника чуть оттолкнула меня.
Ну нет, никаких больше роялей! Что у тебя там!?
- Что такое? – спросил я и снова попытался к ней прильнуть, но она снова меня остановила.
- Да погоди же ты. Если хочешь, я могу вот так, - сказала Брусника и тут прямо на моих глазах её зеленая кожа стала менять оттенок. Она просветлела и стала… ну… обычного телесного цвета. Человечьего. Вот только загорелого такого, чуть бронзового. Волосы у дриадки стали каштановыми, а золотые глаза карими.
- Это как? – только и смог сказать я и, заметьте, обошёлся совсем без мата. – А я так могу?
- Можешь.
- Погоди. А что, все так могут?
- Нет, Илья Ильич, - хохотнула Брусника и провела ногой мне где-то там, где приятно, когда проводят ногой. – Так могут только клюкволюды-маги.
- Так ты магичка?
- Совсем чуть-чуть.
Брусника взяла с поверхности воды жухлый плавающий бутончик и тот мгновенно воспрял и налился соком.
- Но это мой максимум. Я как-то больше по части ножей.
- «Клюквенные Клинки»?
- «Клюквенные Клинки», - кивнула Брусника.
Прекрасно. Мало того, что я вождь клюкволюдов, так ещё и лидер боевого крыла племени лоялен ко мне настолько, что аж согласен пороться без обязательств. Мутантину скоро придётся несладко. «Клюквенные Клинки», клан Вежливого Лося и я, великий и ужасный маг-друид-иллюзионист с двумя взрывными ягодицами. Ещё и у Лёхи Мясорубова наверняка можно вымутить поддержку, если уж совсем-совсем замес начнётся.
Вот только Лёха. Блин. С ним как-то пока неправильно складывается. Прошу, прошу, а взамен ничего. Неправильно это. Так не дружат. Ну ничего, исправим и…
Так! О чём мои мысли в такой момент!? О дружбе с Лёхой Мясорубовым!? Всё! Хватит!
- Ну так что? – спросила Брусника. – Как мне лучше по-твоему? Обернуться обратно или оставить так?
- А можно пару раз так, а пару раз так?
- Ах-ха-ха, - звонко расхохоталась Брусника; так, как умеют хохотать только девушки и только в постели. – Можно.
И тут… В этот самый момент… Будто бы из ниоткуда… Ах-ха-ха! Да не, угараю. Всё в этот самый момент пошло именно так, как мне бы того хотелось. И даже не пошло. Понеслось!
* * *
Фу-х. Н-да. О-го-го. Вот это конечно я. Вот это конечно метаболизм.
Брусника лежала в ванне, смотрела в потолок и глупо улыбалась. Сначала я было дело попытался с ней поговорить, но она в ответ лишь мямлила что-то неразборчивое. Видать, речевые центры барышни засбоили. Растряслись, ага.
Счастливый, чистый и благоухающий, я вышел из хижины. Чувствовал я себя сейчас, как ребёнок под Новый Год. В животе бурлыкает кролик с картошкой, яйцы пусты, впереди инуганага… игугагуна… вот-это-вот короче.
От благодати на меня снизошедшей я решил впредь попытаться воздержаться от нецензурной брани. Ни в словах своих, ни в помыслах отныне не упомяну я ни срамные части тел, ни женщин с низкой социальной. Да будет так.
- Попрошу тебя, чтобы солнце грело, - напевая себе под нос, я зашагал к праздничному столу клюкволюдов.
- Илья! – закричал Мохобор. – Илья, мы тебя ждём! Время!
О времени я как-то и не подумал. Сколько я терзал бедную Бруснику? Час? Полтора?
- Бегу-бегу!
Клюкволюды шустро убрали со стола все объедки, освежили стол и потушили часть факелов. Теперь они подсвечивали лишь вход в избушку, – избушка находилась на небольшом возвышении, так что здесь возникла эдакая импровизированная сцена.
Лишайя о чем-то пошепталась с отцом, тот кивнул, и молодая невеста утянула Чагу прочь. Я бы, конечно, был не прочь посмотреть на рожу этого му… негодяя. Да. Я был бы не прочь посмотреть на рожу этого негодяя в тот момент, когда меня объявят вождём. Но. Молодо-зелено, как говорится. Первая брачная ночь. Пускай наслаждается.
- Попрошу тебя, чтобы море пело…
Утих смех. Смолкли разговоры. Племя собралось вокруг Мохобора.
- Братья и
