Шрифт:
Закладка:
Изнуренные голодом, запуганные бомбардировками, продолжавшимися две недели подряд, полсотни местных жителей поверили пропаганде властей, обещавших дать дорогу тем, кто решит покинуть зоны, занятые террористами, – так они называли любых противников режима – и переселиться в кварталы, занятые войсками. Несколько семей собрали в узлы вещи, которые не решились бросить. Но, когда они шли к демаркационной линии, на них обрушился град снарядов. Пятьдесят разорванных на части тел, в том числе – одиннадцать детей младше десяти лет, лужи крови… Бойня.
В прошлом месяце еще тридцать человек погибло, став мишенью русского бомбардировщика. Каждый из отряда об этом знал, но все отдались на волю судьбы – доживать свои дни без надежды хуже, чем погибнуть сегодня.
Путь на север был заказан: те, кто пытался, оказались в западне между линией фронта и отныне закрытой турецкой границей. Спасение на востоке: если двигаться вдоль турецкой границы, можно попытаться пробраться в Армению. Граница с ней тоже закрыта, но пограничники позволяют проскользнуть на ту сторону за определенную мзду.
«Западный мир нас забыл, он забыл обо всем, что приходится терпеть гонимым народам, – говорил Наиле отец, – но армяне помнят». Он заставил ее заучить наизусть номер телефона, который ей нужно будет набрать, когда она окажется на месте, и несколько слов по-английски. «Когда ты будешь в Ереване, кто-нибудь придет к тебе и скажет: “Весна вернется”. Тогда, и только тогда, ты отдашь этому человеку то, что мы с матерью тебе доверили».
В пути им следует избегать лагерей беженцев – теперь атакуют и их тоже. Безопасных мест не осталось, объявил перед отбытием портной, лидер сопротивления. Он иногда получал новости, когда телефонная связь вдруг снова начинала работать. Условия жизни в перенаселенных лагерях ужасны, все больше территорий охвачено войной. Незадолго до наступления весны солдаты разгромили лагеря близ Сармады, где собрались десятки тысяч человек, бежавших из идлибской зоны боевых действий. Такад, другой город в двадцати километрах к востоку, стал мишенью обстрелов, бомбардировок и воздушных рейдов. Больницы Атареба и Дарат Иззы были полностью уничтожены. Что может быть более жестоким, чем сбрасывать бомбы на больницы, осталось ли хоть что-то человеческое в тех, кто совершает подобное? Одна мысль об этом вызывала ярость, и эта ярость придавала Наиле сил, помогала ей идти вперед, стремиться к успеху, не только чтобы свидетельствовать против них или выжить, но и чтобы жить. Лучший способ одержать победу над угнетателями. Жить и любить.
В пять утра проводник указал на каменный блок. Солнце скоро встанет, пора в укрытие.
Десять мужчин ухватили плиту со всех сторон и оттащили, открыв расселину, через которую можно было пробраться на бывшую подземную парковку многоэтажного жилого дома, разрушенного до основания. Убежище, спрятанное повстанцами.
Наиля привыкла к таким физическим нагрузкам, но ее спутникам требовался отдых – четырнадцать часов в кромешном мраке, пока солдаты патрулируют местность. Девочка прислонилась спиной к остову машины и тихонько вывернула складку на поясе, чтобы проверить, не поврежден ли шов. Нащупала карточку памяти и, успокоившись, закрыла глаза, чтобы урвать хоть немного сна.
Вдали слышались разрывы снарядов.
Отряд беженцев продолжит путь с наступлением темноты.
День девятый, Джерси
В девять утра Дженис получила сообщение от Матео, только что приземлившегося на Джерси. Он предлагал ей встретиться, но только не в отеле.
Она позвала его в кафе, где ужинала накануне. Можно не бояться столкнуться здесь с Уилсоном: этот отличник наверняка давно уже в офисе.
Дженис сбегала в душ и, спускаясь в холл, остановилась на последней ступеньке, чтобы убедиться, что поблизости нет хозяйки отеля. Но за стойкой была молодая сотрудница – она общалась с клиентом, и Дженис преспокойно вышла на улицу и спустилась к порту.
В серо-синих небесах парили чайки, было тепло.
Матео уже ждал Дженис, устроившись на террасе кафе.
– Нормально долетел? – спросила она, садясь рядом.
– Нет. У тебя есть план Б?
– Ты вообще-то не обязан был сюда лететь.
– Как сказать. Повторю вопрос: у тебя есть хоть какой-то план?
– Я тебе ничего не отвечу, пока ты не сменишь тон.
Матео извинился – он почти не спал с тех пор, как улетел из Рима.
– В Хитроу слишком шумно?
– Нет, не в этом дело, но давай лучше поговорим о нашей проблеме.
– Лучше поговорим о твоей проблеме, мне не хотелось бы, чтобы мой напарник был занят мыслями о чем-то постороннем.
– Это не имеет никакого отношения к нашему делу, это личное, – буркнул тот.
Глядя на то, как он безостановочно болтает ложкой в давно опустевшей кофейной чашке, Дженис заколебалась. Что ему сказать, чтобы не предать доверие Екатерины? Но слушать скрип металла о фарфор было совершенно невыносимо.
– Дай ей время, все будет хорошо.
Матео резко повернулся к ней:
– Вы говорили?
– Нет, я наблюдала за вами в Киеве, и тебе не о чем беспокоиться, если ты последуешь моему совету. А теперь, может, сосредоточимся на работе? На месте ничего не выгорит. Меня засекли, и, если еще один иностранец явится открывать счет всего через сутки, это будет подозрительно. Единственный вариант – придумать, как подключиться к их сети удаленно.
– Тебе удалось осмотреть окрестности?
– Нет, я предлагаю взламывать не банк, а ноут Уилсона, менеджера, который со мной возился. Он дал мне свой телефон, если я приглашу его в отель, пообещав подписать все документы, он мигом прилетит ко мне с букетом и ноутбуком. А потом будем импровизировать.
Матео подпер руками подбородок, поставив локти на стол, и закрыл глаза.
– Ты настолько вымотался, что не можешь меня слушать? – встревожилась Дженис.
– Нет, просто пытаюсь представить эту сцену.
– Ты и правда странный тип.
– Так, значит, вы все-таки говорили обо мне с Екатериной, я слышу ее голос! Ладно, допустим, я странный… Если тебя и правда засекли, твой менеджер придет без ноутбука, а если ноутбук все же будет при нем, это ловушка.
– Тогда что ты собираешься взламывать?
– Его смартфон.
– Но ведь Витина флешка должна быть подключена к компьютеру их сети две минуты, чтобы вирус начал работать, взлом смартфона Уилсона ничего нам не даст, – возразила Дженис.
– Даст, если я пробью его сопроцессор и запишу на него содержимое Витиной флешки. После вашей встречи Уилсон непременно вернется в банк. Там его телефон автоматически поймает рабочий вай-фай, и вирус проникнет на серверы.
– Как это ты «пробьешь» сопроцессор, что это значит? – спросила Дженис.
