Я хотела сразу пойти в отделение, где лежит мама, чтобы ещё успеть навестить её, но по пути присела на скамейку, расположенную тут же, в больничном коридоре.

Я закрыла лицо руками, пытаясь привести свои мысли в порядок. Хоть что-то в моей жизни должно же было в нём быть.

Как я собиралась рожать и растить ребёнка, если сейчас даже вопрос приёма витаминов ставил меня в затруднительное положение? А ведь перед рождением понадобится куча всего: кроватки, коляски, соски, пеленки…и так далее. У Глеба, как оказалось, своя жизнь и вообще жена, у него просить ничего не хотелось, хотя я до сих пор не решила, стоит ли ему сообщать о ребёнке, и как это сделать.

Почувствовав, что снова начинаю тревожиться, и загонять себя в этот нервный угол, я решила пока не думать о дальнейшем. Сейчас я ни на что не могла повлиять, кроме своего состояния. И хотя бы это мне стоило сделать ради здоровья моего малыша.

Рядом с палатой мамы никого не было, и я постучалась в дверь.

- Здравствуйте, можно? – я заглянула в палату, оказалось, что Пётр Романович и отец находились там. Они сидели по обе стороны от кровати мамы. В глазах отца стояли слёзы.

Странно, я, наверное, никогда не видела, как он плачет.

Палата была четырёхместная. Помимо мамы здесь была ещё одна пациентка, которая лежала у другой стены, а две других койки были свободны.

- Дина! С тобой всё в порядке? Папа сказал, что у тебя была кровь, и он отправил тебя к врачу. – Мама села на кровати, несмотря на то, что явно испытывала слабость, и была снова бледной.

- Всё нормально, просто прописали витамины. Немного переволновалась. Ты лучше сама не переживай, а расскажи, что у тебя тут и как.

- Можно, мы поговорим с Диной вдвоём? – посмотрела мама на отца и соседа, и те, почти синхронно кивнув, встали со своих мест, и вышли в коридор.

Мамина соседка по палате перевернулась на другой бок, отвернувшись от нас, и давая нам чуть больше личного пространства.

- Почему ты мне не сказала? – первой начала я разговор.

- Думаю, ты и сама всё прекрасно понимаешь. У тебя было полно своих проблем, а тут ещё я опять со своим здоровьем. Не должны дети решать все эти проблемы. Я должна бороться сама. Если бы мы с твоим отцом ещё были вместе, то разделили бы это горе, но…

- Я твоя семья, и я хочу быть причастной ко всему, что связано с тобой. Мама, я не хочу остаться одна. – Мои глаза наполнились слезами, и я схватила её за руку, лежащую поверх одеяла.

- Ты уже не останешься, милая. У тебя будет малыш, и, возможно, тогда ты меня до конца и поймешь. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, и чтобы из-за меня у тебя не было проблем.

- Какие проблемы! Ты уже узнавала про лечение? Что можно сделать?

- Я не хочу, Дина. – Мама повторяла мне слова, которые я уже слышала от соседа, но ему я не поверила, не хотела слышать, что мама сдается. Сейчас же она говорила мне это в лицо.

- Но ведь надо бороться, ты сама меня так учила! Нельзя просто опускать руки. Мы один раз вышли в ремиссию, и сейчас получится!

- Я устала. Устала, что моя жизнь практически постоянно крутится вокруг больниц последние десять лет. Знаешь, я поняла, что ведь почти и не жила из-за этого. А я хочу пусть коротко, но ярко.

- Мама… - я плакала уже не сдерживаясь, положив свою голову ей на колени, и делая её одеяло сырым от моих слёз. Мама всё это время молча гладила мне волосы, давая выплакаться. Мне было больно и горько от мыслей, что она действительно приняла такое решение.

В палату пришла медсестра и попросила гостей освободить её для проведения процедур.

- Я зайду к тебе ещё через час. – Пообещала я маме, выходя в коридор.

- Простите, это вы дочь Зои Васильевны, которая к нам сегодня поступила? – остановил меня в коридоре доктор.

- Да, здравствуйте.

- Я хотел бы с вами кое о чём переговорить.

Он отвёл меня в небольшой кабинет, и предложил сесть на стул, стоящий у его стола.

- Дина Евгеньевна, вы, наверное, уже знаете, что ваша мама хочет отказаться от лечения. Но я вам по своему опыту могу сказать, что пациенты часто в начале выдают именно такую реакцию. У нас в больнице есть возможность прохождения экспериментального лечения, как раз на стадии, которая у вашей мамы. Показатели очень неплохие, хотя, конечно, не скрою, и лечение тоже не из дешевых. Я дам вам проспект, дома почитайте, и, когда примете решение, сможете меня найти и обо всём сообщить.

Я, всё ещё находящаяся словно в прострации, взяла буклет, который протягивал мне врач, и вышла из его кабинета.

Оказавшись снаружи, я опустила взгляд на буклет в руке, и мои глаза округлились, когда я случайно увидела примерную стоимость лечения. Причем это было еще «от …», то есть цена наверняка окажется ещё больше.

Словно чувствуя момент, мой телефон издал сигнал, и я, посмотрев на экран, увидела сообщение от Антона. И почему я его ещё не заблокировала окончательно?

Несмотря ни на что, я открыла текст:

«Предложение ещё в силе. Последний раз: что ты решила?»

Глава 46

- Дина, что хотел врач? – отвлек меня от сообщения отец, и я подняла на него глаза.

- Предлагал подумать о лечении, экспериментальном. Вот. - Я решила, что смысла скрывать от него это нет, и протянула ему буклет, который только что дал мне врач.

Отец взял в руки сложенную в несколько раз бумагу, развернул, и начал читать, что там написано.

- И что ты думаешь? – он присел на кресло, стоящее здесь же в коридоре, и я последовала его примеру, разместившись рядом.

- В данный момент пытаюсь понять, где взять на него деньги. В прошлый раз, когда мы лечили маму, всё обеспечивал Антон. – Я осеклась на его имени, так как не знала, в курсе ли отец кто это. – Это мой муж, с которым я