Когда солнце стояло в зените, мы достигли пруда, поросшего нимфеями, среди которых, яркими пятнами поднимаясь над водой, цвели голубые лотосы. Лепестки, почти белые к середине, наливались синевой на кончиках.

– Не вздумайте их срывать, – предупредил наставник, но лучше бы он этого не делал, ведь своим замечанием сразу привлёк внимание учеников.

– Почему? – спросили у него.

– Наш орден добавляет похожие цветы в чай перед молитвой, – сказала невозмутимо Карма Григори, прежде чем успел ответить Лавр.

– Чай из цветов голубого лотоса, который растёт вблизи академии, сильнее влияет на разум. Не советовал бы повторять этот опыт. Он мутит рассудок, заставляет видеть то, чего не существует. Эффект быстро проходит, но это не то, чем должны заниматься молодые даэвы, – уклончиво завершил учитель, призывая всех продолжать путь.

Судя по лицу Кармы, она не была согласна с наставником. Но после случившегося в Гренере, наказания и, соответственно, позора, который навлёк на себя орден Чёрных Скал, ученики из их обители вели себя тихо, больше не привлекая внимания.

Раздался плеск воды: Сильфа сняла обувь и стояла по щиколотку в пруду.

– Ноги устали, – невозмутимо сообщила она.

– Слишком быстро у вас ноги устают, дэва, – заметил недовольно Лавр. – Продолжаем путь, иначе таким медленным темпом мы не вернёмся в академию и к утру.

Наша дорога пролегала вдоль границы между Феросией и Акраксом, углубляясь всё больше в территорию Срединного королевства. На пути попадалось не так много полезных трав, и учитель говорил, что на юге земли гораздо богаче на ценные находки. Большинство же необходимых академии растений выращивалось прямо на её территории. Но мы должны были научиться находить необходимые ингредиенты и в природе, а не растущими рядами на грядках.

Вскоре мы наткнулись ещё на один пруд, в котором росли уже кувшинки с белыми цветами, в отличие от предыдущего, где они имели голубой оттенок. Их корневища, по словам наставника, были съедобны. Из клубней варили суп и даже запекали их на огне. Глядя на белые цветы с ярким ароматом, отдающим зеленью и медовыми нотками, я подумала, что слова Розали Ликорис, сказанные Морану об этом походе, начинали подтверждаться. Скудные находки и необычная еда.

Несколько даэвов вызвались достать корневища, снимая с плеч мантии, избавляясь от сапог и подворачивая штанины. Пока они пытались подтянуть ближайшие кувшинки к себе, стоя по колено в воде, с найденными в лесу длинными палками в руках, Люций пошёл дальше по берегу, скрывшись за кустами и высоким рогозом.

– Вкус у них довольно специфический, – сказал Натан, с сомнением рассматривая белые цветы.

– Ты пробовал? – спросила Айвен.

– Да, однажды довелось. Люди тоже их едят. А ещё я слышал, что из них они готовят приворотное зелье. Не смотри на меня так, – рассмеялся парень, заметив лицо Ларак. – Я лишь пересказываю то, что когда-то слышал и видел. Приворотных зелий не бывает, но люди почему-то верят.

Раздался плеск, и по воде поплыли круги. Все уставились на воду. Долгое время ничего не происходило, поверхность пруда оставалась спокойной. Казалось, плеск и вовсе нам послышался, а в следующее мгновение он повторился, являя всплывшего на поверхность Морана, который держал в руке пучок кувшинок.

Я остановилась на полушаге, собираясь ещё секунду назад отвернуться от воды, но так и застыла. Сердце подскочило и теперь будто стучало в самом горле. А в голове повис звон, словно кто-то вблизи ударил в колокол.

По мокрым серебристым волосам, по шее и выглядывающим над поверхностью голым плечам стекала вода. Она заставляла молочную кожу словно светиться изнутри в лучах яркого слепящего солнца. Та сверкала, а блики напоминали огранённые драгоценные камни. Люций был подобен мраморной статуе под слепым дождём. Произведением искусства, на которое смотришь, пытаясь разгадать задумку мастера.

Не в силах отвести взгляда от плеч и груди, поднимающейся над поверхностью, когда Моран двигал руками, я чувствовала, как сердце, поначалу будто на мгновение успокоившееся, забилось с утроенной скоростью. По рукам пробежали мурашки – от плеч к ладоням, а после неведомым образом осели в животе.

Что со мной происходит?!

Моё лицо горело так, словно вблизи был разожжён костер, к которому я подошла опасно близко. Ещё немного, и появятся ожоги. Дышать стало тяжело, а руки невольно сжались в кулаки в попытке сохранить трезвый разум. Костяшки захрустели, пальцы заныли. Второй раз за день я лишалась самообладания из-за причины, которую сама не понимала.

Люций внезапно повернул голову ко мне. Лучезарная и широкая улыбка осветила его лицо – совершенно неопасная для остальных, но для меня она стала пыткой. Я словно получила пощёчину, выведшую меня из оцепенения, и резко отвернулась. Так быстро, что едва не запуталась ногами в собственной мантии.

За спиной кто-то кричал, спрашивая, как водичка. Чужие голоса досадными и раздражающими звуками слышались в голове. Словно кто-то поблизости потревожил пчелиный улей и вместе с тем ещё несколько диких животных.

Дыши. Вдох-выдох. Ничего ведь не случилось?

Стоя боком, осторожно вновь посмотрела на берег и увидела на земле кувшинки, которые Моран вышвыривал из воды. Поднять взор выше я просто не могла, в ушах шумела кровь, а сердце до сих пор стучало слишком сильно, делая кульбит и отзываясь на каждый всплеск.

Прошла словно целая вечность, прежде чем Люций наконец-то скрылся среди рогозов, чтобы явиться полностью одетым. Он шёл, убирая мокрые волосы назад, тем самым открывая высокий лоб и изящную линию шеи, от взгляда на которую я, вроде бы восстановившая самообладание, вновь испытала оцепенение.

Мне казалось, будто мой мир содрогался от сильнейшего землетрясения – оно рождало пропасти и возводило горы, пока вокруг царила удивительная безмятежность тёплого весеннего дня. Кто-то, чуть отдалившись от пруда, продолжал поиски лечебных растений, некоторые бездельничали, сидя на траве, а остальные даэвы обрывали корневища кувшинок, сразу промывая их от успевшего налипнуть песка.

В следующий миг я увидела наставника, вид которого словно стал твёрдой землёй под моими ногами. Цепляясь за это спасительное чувство, я направилась к нему.

– Сара! – окликнули меня. А я остановилась, так и не сделав следующего шага.

– Словно воскрес, – поделился Люций, оказавшись передо мной. – После купания прям и не так жарко. Видела, как остальные пытались их достать?

«Их? Кувшинки?» – растерянно подумала, смотря на живое, всё ещё блестящее капельками воды лицо Морана.

Смысл его слов доходил до меня не сразу.

– Ты воду не трогала? Она правда тёплая. В последние дни ведь жара