в кино, но многие люди перенимают эти обычаи на примере других. Когда-то считалось, что культура - удел исключительно людей, но теперь известно, что она широко распространена среди млекопитающих и птиц, особенно среди долгоживущих и социальных видов. К числу передаваемых по наследству культурных признаков у животных относятся изготовление орудий труда воронами, миграционные маршруты слонов, диалекты касаток и местоположение общинных мест спаривания (леков) у антилоп.

Обучение играет центральную роль в выживании культуры. Когда я установил колонки и транслировал записи эхолокационных сигналов кормящихся летучих мышей на полях и в лесах Британской Колумбии, лишь немногие летучие мыши проявляли интерес в конце весны и начале лета. В это время года летают только взрослые летучие мыши, и, предположительно, все они знают, где находятся лучшие места для кормления, так зачем же привлекать внимание к странному новому источнику кормовых сигналов летучих мышей? К августу и сентябрю, когда молодые летучие мыши отнерестились и начали летать по ночам на кормежку, все стало по-другому. Мои колонки привлекали толпы летучих мышей. Похоже, что молодые, наивные летучие мыши использовали призывы старших, более опытных, чтобы найти хорошие места для ловли насекомых. Три года спустя, наблюдая за миллионами мексиканских свободнохвостых летучих мышей, вылетающих из пещер на закате в южном Техасе в конце лета, я догадался, что молодые летучие мыши также следуют за своими старшими товарищами, чтобы узнать, где находятся хорошие места для кормления. Тогда никто не называл это культурой, но когда я размышляю о преданности поколений летучих мышей миграционным путям, ночлегам и местам кормежки, мне кажется, что это вполне уместно назвать культурой.

Есть ли у рыб культура? В течение двенадцати лет Роберт Уорнер из Калифорнийского университета в Санта-Барбаре наблюдал за восемьюдесятью семью местами спаривания голубоголовых моржей на хорошо изученных рифах у островов Сан-Блас у берегов Панамы. Эти карибские рифовые рыбы остаются сексуально активными круглый год, спариваясь ежедневно. Уорнер обнаружил, что в течение длительного времени выбор места для спаривания у этих рыб был поразительно постоянным. Одни и те же места ежедневно использовались в течение двенадцати лет, то есть на протяжении как минимум четырех поколений, поскольку максимальная продолжительность жизни этого вида составляет всего около трех лет. Более того, по оценкам Уорнера, на этих рифах были сотни других потенциальных мест для спаривания, которые выглядели не менее привлекательно, но по какой-то причине жители предпочитали не использовать их. Кроме того, несмотря на значительные колебания численности популяции за это время, ни одно из восьмидесяти семи излюбленных любовных гнезд не пришло в запустение. Уорнер задался вопросом, были ли эти места для спаривания излюбленными, потому что они обладали наилучшим сочетанием ресурсов. Если это так, то новые рыбы должны использовать те же самые места, если удалить обитателей.

Уорнер уничтожил всю местную популяцию голубых моржей, а затем заменил их голубыми моржами с других рифов. Вы думаете, что новые обитатели, которые вскоре создали места для спаривания, поселились на местах, созданных прежними жителями? Нет. Они создали новые места для спаривания, к которым на протяжении последующих поколений проявляли такую же лояльность, как и прежние обитатели к своим. В контрольных экспериментах, когда целые популяции голубых моржей были удалены, а затем помещены обратно на родные рифы, они вернулись на свои прежние территории (тем самым показав, что потрясения, связанные с выселением и содержанием в неволе, не были причиной смены мест спаривания). Уорнер пришел к выводу, что расположение мест спаривания не основано на каком-то внутреннем качестве места, а представляет собой культурно передаваемые традиции. *.

Синеголовые морские окуни - не единственные рыбы, которые придерживаются традиционных мест размножения в соответствии с социальными традициями. К ним относятся сельди, груперы, снэпперы, рыбы-хирурги, рыбы-кролики, рыбы-попугаи и кефали. Культурное самовыражение рыб происходит и в других контекстах, включая ежедневные и сезонные миграционные маршруты.

У маленьких рыбок много потенциальных хищников, и то, что они выглядят и ведут себя как другие члены группы, помогает не привлекать внимание хищников. Этим можно объяснить культурный конформизм гуппи, которые, выучив маршрут к кормовому участку, следуя за более знающими рыбами, продолжают пользоваться этим маршрутом еще долго после того, как демонстраторы удаляются. Выбранный ими путь даже сохраняется - по крайней мере, поначалу, - когда им становится доступен новый, более прямой маршрут. Это причудливо напоминает людей, которые упорно держатся за традиционный способ делать что-то даже после того, как появляется новый, более эффективный метод. (Но гуппи продержались недолго. Вскоре они перешли на более эффективный вариант, что говорит о том, что они не такие слепые рабы традиций, как мы.

Хищничество со стороны человека представляет собой более печальную сторону утраты культурных знаний. Согласно исследованию группы биологов и биофизиков, проведенному в 2014 году, разграбление человеком популяций рыб и наше предпочтение более крупных (и, следовательно, старых) особей нарушило передачу знаний о маршрутах миграции рыб. Исследователи разработали математическую модель, основанную на трех факторах: (1) сила социальных связей между рыбами, (2) доля информированных особей (только старые рыбы знали маршруты миграции и места назначения) и (3) предпочтение, которое эти информированные особи отдавали определенным местам назначения. Они обнаружили, что социальная сплоченность и наличие информированных особей являются наиболее важными факторами, позволяющими избежать потери координации и распада группы.

Эти культурные нарушения могут быть не обратимы. Культура не закодирована в генах, поэтому, утратив ее, ее вряд ли удастся восстановить. "Если вы восстановите популяции рыб, этого может оказаться недостаточно", - говорит Джанкарло Де Лука, биофизик из исследовательской группы. "Они, по сути, потеряли свою групповую память". Это может объяснить неспособность многих популяций животных восстановиться даже после прекращения преследования. Североатлантические правые киты, серые киты западной части северной части Тихого океана и многие популяции синих китов не проявили признаков роста за полвека или более с тех пор, как мы прекратили оптовый китобойный промысел. То же самое можно сказать и о многих видах рыб, когда их численность стала слишком низкой для поддержания коммерческого улова. В то время как сети и крючки были направлены на другие виды, треска, оранжевый грубиян (ранее называвшийся менее приятным на слух словом "слизевик"), патагонский клыкач (также известный как чилийский морской окунь) и другие долгоживущие виды, предположительно обладающие культурными знаниями, накопленными поколениями, так и не вернулись.

Несмотря на разграбление океана, мы, как культурные люди, склонны находить добродетель во многих видах деятельности нашего общества. Деспотичные правители и феодалы в значительной степени заменены в современную эпоху демократическими государствами, в которых избранные лидеры более чутко реагируют на желания и потребности своих избирателей. Сегодня разрешение региональных