Больше всего удивила Екатерина Петровна, решившая предстать в образе пастушки. Для этого дела даже был закуплен ягнёнок, а местным мастеровым заказали белый изогнутый посох. Это был épatage[125], так как обычно подобные костюмы не одевали женщины в возрасте. Что сподвигло «бабушку» на подобное было непонятно.

После «тайных» обсуждений с Марией, та даже предложила Екатерине Петровне поменяться костюмами. Но женщина осталась непреклонна.

В субботу вечером к губернатору пришлось отправляться уже в карете. Было довольно холодно. Почти середина ноября. Руки кутали в меховые муфты, выдыхаемый воздух образовывал облачка пара. К ночи немного подмораживало, но снег так и не выпал пока. Небо было удивительно чистым и прозрачным.

Прибывшая с нами Степанида помогла раздеться и оправиться, а потом осталась с остальными служанками тишком шушукать, присматривая за оставленными нами вещами. Всё-таки добираться в бальных туфельках в карете в это время года не полезно для здоровья. Поэтому на лестнице при входе мы «красовались» в валенках, подшитыми снизу какой-то грубой, ребристой кожей. Они были присланными заботливым «провидцем». А уже в теплой передней надели красиво расшитые башмачки.

«Тёплый подарок» был адресован Екатерине Петровне, ведь по дороге обратно из столицы она часто мне в полголоса жаловалась на ломоту в ногах. «Бабушка» с начала хотела возмутиться, но выслушав мою речь о пользе тёплой обуви и возможностях застудится, посмотрела на «дар» более благосклонно и даже разрешила нам с Марией их надеть. Присланная коробка содержала сразу три пары. Думаю, неспроста.

Парадная зала, куда нас проводили, блистала свечами, чей свет отражался во множестве хрустальных подвесок люстр и настенных бра. Маленький ягнёнок, как и костюм «бабушки» вызвал необычайный интерес. Заметила, как Екатерина Петровна кого-то усердно, но стараясь не привлекать внимания, выискивает взглядом в толпе. Интересно… кто был причиной этого «представления»?

Постепенно гости собрались. Господин Рубановский с семьёй был атакован дамами Величко. Варвара Андреевна при этом старательно держала Павла Матвеевича за локоть, не давая тому отойти от себя. Увидев мой взгляд, он состроил такую жалостливую мину, что я не удержалась от улыбки.

На маскараде было разрешено присутствовать не только дворянам, но и выдающимся людям города мещанского и купеческого сословья. Конечно, без приглашения, самолично, они не приближались к аристократической части гостей, но многие имели деловые связи, так что в скором времени «нижняя» часть немного разбавилась «светом».

Улучив момент и что-то сказав, «провидец» сбежал с проходившим мимо купцом, активно вступив с ним в беседу. Тогда Варвара Андреевна «насела» на старшего брата, заставив уже его давить гримасу на лице. Да, от неё так просто не избавишься.

Нас нашел Аким Петрович и принялся представлять проходящим мимо гостям. С большей частью, «бабушка» с Марией были уже знакомы, поэтому их называли только мне. В дальнейшем нам были представлены уже главы присутствий и некоторые аристократы, оказавшиеся в городе проездом.

Сначала просто не обратила внимания, но потом убедилась, что кое-какие дамы поглядывают на меня как-то неприязненно. Пришлось обратиться за разъяснением к Марии. Она ведь кладезь светских сплетен.

Как и опасалась, наше сопровождение в столицу не прошло для Павла Матвеевича даром. Одни говорили, что я старательно «окучиваю» мужчину, надеясь на доброту Матвея Львовича. Другие, что вернувшись из-за границы, и имея там какие-то связи, Рубановский младший получил информацию о настоящем размере моего приданного. В связи с чем решил «приударить» уже за мной.

Поэтому, стайка мамаш, жаждущая пристроить своих дочек, озлобилась на меня. Не взирая на то, что они сами были друг другу конкурентками. Ведь желанный приз сможет получить только одна из них. Однако… ненависть сближает.

Человеческий мозг и психиатрия меня всегда удивляли. Попытки папá заинтересовать меня этой темой, а также его рассказы о «неведомых путях» сознания были познавательны. Но когда ты сама оказываешься «героем» странных измышлений, становится не по себе.

Решила демонстративно не обращать на них никакого внимания.

Павел Матвеевич, наконец сумевший ко мне пробраться, был одет в костюм османского султана. Богато вышитый тюрбан, украшенный страусиным пером придавал ему какой-то авантюрный вид. Увы, но у меня оставались незанятыми только вальс, специально для него придержанный, и мазурка. С радостью на них согласившись он откланялся, заметив, что его призывает отец.

В этот момент, получив какой-то знак господин Исупов, увлёк нашу семью представляться к губернатору.

Нас подвели к сухощавому мужчине лет шестидесяти, весь череп которого словно состоял из острых углов. Такими же были нос, скулы, подбородок. Кажется, даже морщины на его лбу создавали какой-то угловатый рисунок. Пушистые седые баки несуразно смотрелись с крупными залысинами, идущими от висков. Почему-то граф был на маскараде в штатском платье и боевыми наградами. Возможно, что для него и на собственном празднике приходится заниматься должностными делами.

Рядом с ним находилась супруга – Екатерина Александровна, дочь князя Вяземского. В своё время её отец в качестве генерал-прокурора Сената следил за расходованием казённых средств и имел репутацию неподкупного человека. Женщина была уже не молода, явно за сорок, со временем от многочисленных родов потерявшая фигуру. Как мне нашептал Аким Петрович, она смогла родить Толстому тринадцать детей, чем весьма гордилась. Младшенькой, Елене, как я узнала, сейчас исполнилось всего четыре года.

Рядом с матерью стояли три старших дочери примерно двадцати или чуть старше лет. Самая первая, Александра, по словам Исупова, была замужем, но решила дожидаться супруга, воевавшего где-то с османами, рядом с родителями.

– Я весьма наслышан о вас, баронесса, – Дмитрий Александрович улыбался, всем своим видом выказывая мне свою благосклонность, – очень рад, что у меня в губернии будет первая женщина, выбравшая врачебную стезю. А то говорят, что кроме благотворительности дамам и заняться нечем, – при этом граф стал коситься на своих дочерей, в этот момент что-то тихо между собой обсуждавших.

Губернатор владел почти двадцатью тысячами десятин земли и леса в Быховском уезде Могилёвщины, а также много сил и времени отдавал заботе об усадьбе Грудиновка, где завёл мануфактуру и образцовый конный завод, которым гордился.

– Надеюсь, что моё служение отечеству будет полезно. – сдержанно ответила я.

– Ваше превосходительство, увы, но мадмуазель Луиза была почему-то направлена в военный госпиталь, хотя наш, губернский, был бы горд принять её, – горя негодованием тут же добавил Пётр Акимович.

– Ну что-же, как я вижу, начальник госпиталя, господин Сушинский, сейчас здесь, давайте решим этот вопрос, – улыбаясь ответил граф.