«Эта таинственная и загадочная карта символизирует интуицию, подсознание и глубину мыслей. Также сильного колдуна», — осенило меня. Созерцая Луну, я понимала, что ответы на вопросы пока ещё остаются вне моего досягаемого поля зрения.

Убрала я колоду и скатерть в сумку. Вспомнила, что прихватила снимок Лешика. Достала и начала внимательно изучать…

Вернулась Ирина, заглянула ко мне и пригласила ужинать.

Я убрала фотографию подальше и прошла в горницу.

Ирина поставила на стол малосольные огурчики, запечённую домашнюю курицу, свежую отварную картошку в чугунке, хлеб, ароматный мёд и травяной чай.

С большим удовольствием и аппетитом я поела. Неожиданно она достала старую тетрадку и древние книги.

— Возьмите, Ярослава, посмотрите. Возможно, что-то полезное найдёте для себя. Благодарю вас за то, что раскрыли злой умысел Лешика. Изба бабушки Ульяны останется у нас, как и было изначально написано в завещании.

Взяла я книги, отнесла в спаленку.

Открыла первый фолиант, увидела древнюю карту. Вспомнила чертёж и записи в тетрадке Лешика.

«Понятно теперь, что он хотел иметь доступ к древним мистическим знаниями, к таинственному подземному коридору и скрытой двери в доме знахарки Ульяны», — догадалась я.

Второй мужчина на снимке не шёл у меня из головы. Я решила кое-что проверить, переоделась и вышла во двор. Личный автомобиль участкового Ильи Сереевича стоял около дома Ирины.

Темнело. Обошла я деревню. Двинулась к цели со стороны, где расположились огороды.

А сама рассуждала: "Лешик главный злодей или кто-то другой?"

* * *

Приблизилась к дому Никитича. Рядом стоял трактор, остро пахло бензином. Потрогала рукой — тёплый двигатель.

«Значит, он куда-то ездил недавно. И машина исправная, на ходу», — догадалась я.

Обошла дом, темно в окнах. Дверь заперта. Увидела, что в бане горит свет. Подкралась и посмотрела в оконце.

"Видно плохо", — подумала я.

И прислонилась совсем-совсем близко, разглядела на каменной печке сидящую тряпичную куклу-мотанку Нюшу и две мягкие игрушки зайчика и лошадку.

"Как попали игрушки в баню?" — подумала я.

Внезапно я услышала шорох. Потом в глазах у меня потемнело, я провалилась в тёмный омут.

Очнулась я в сараюшке. Почувствовала резкий запах свежескошенной травы.

Я лежала на холодном дощатом полу. Руки у меня были связаны жёсткой верёвкой сзади, жутко болел затылок. С потолка свисала тусклая лампочка и медленно раскачивалась. Я уставилась в потолок.

Освоилась. Попыталась осмотреться. Затем перевернуться. Приподняла голову, увидела, за столом сидит Никитич и пьёт красную жидкость. Глаза у него сверкали так, как горят у хищного дикого зверя при виде жертвы.

— Очухалась, ищейка, — произнёс он злорадно и засмеялся.

От смеха правая рука затряслась. Расплескалась жидкость. Пролилась на деревянный стол жижа и закапала на пол. Тонкая струйка медленно потекла ко мне. Почувствовала я приторный сладковато-солоноватый запах крови.

Опять приподняла голову. Долил Никитич из большой стеклянной бутыли кровь в стакан и отпил очередную порцию…

У меня закружилась голова, я закрыла глаза.

— Не спать! — злорадно прошипел Никитич, — Смотри, я вытянул кровушка Дарьи до дна, потом Пашину, а теперь Сашкину и Ванькину.

— Какая мерзость!

Опрокинул стакан и воскликнул: — Свеженькая…Хороша! Для моего здоровья полезно!

— Зачем вы похитили, а потом убили детей? — спросил я.

— Глупая ты, — сказал и снова засмеялся, — Они всего лишь проводники в мир мёртвых. Допью третий стакан, и тебя отправлю за ними.

— Где ваши рыжие волосы и борода? — спросила я.

— Борода? Побрил. Лет пять, как я стригусь наголо, — сказал он и почесал лысый затылок.

— Лешик с вами заодно?

— Какая любопытная. Он мой ученик. У него своя миссия.

Увидела я на столе чучело коричнево-рыжей собаки Полкана.

— И Полкана вы убили…

— Да, надоел мне вездесущий пёс. Лез куда не надо, вынюхивал, искал хозяина своего Пашу…Чучело вот из него сделал, для памяти.

Он противно захихихал и сказал: — Не люблю собак! Ищейки они, как и ты!

Меня мутило. Никитич, нацедил себе ещё полстакана крови… Сделал два глотка.

— А куда вы дели трупы детей? — не унималась я.

— Хватит, болтать, Ярослава. Замолкни! — грубо оборвал меня Никитич.

Достал охотничий острый нож и резко вскочил со стула. Начал приближаться ко мне.

Я заёрзала, пыталась развязать руки.

Подумала: "Вот и смерть пришла за мной! Таро показали мне тринадцатый аркан. Предупреждали!"

Вдруг в дверь заколотили. Раздался голос Глеба: — Откройте, Афанасий Лихарь. Сарай окружён. Сопротивляться бесполезно!

— А попробуйте, изловите меня, — молвил Никитич.

На дверь снаружи сильно надавили и вышибли. Ворвались Глеб, Илья Сергеевич и трое полицейских.

Мгновенно Никитич воткнул нож в столешницу, кувыркнулся и обернулся большим огненным лисом. Неожиданно подскочил к потолку, затем резко прыгнул вниз и метнулся стрелой в открытый дверной проём. От неожиданности полицейские опешили и расступились.

Лис-оборотень кинулся через огороды в лес и растворился в чёрно-синей мгле.

Меня развязали и подняли.

— Ты, как Ярослава?

— Жива, большое спасибо тебе, Глеб, — ответила я.

Посмотрела на него с благодарностью.

— Глеб, как ты оказался в деревне? Звонила тебе…вне зоны доступа.

— Почувствовал неладное. Ты не отвечала на сообщения. Зная, что можешь вляпаться в опасную историю, решил приехать в Малаховку сам. А перед этим навёл кое-какие справки по вашему Никитичу…Афанасию Лихарю, чёрному колдуну. И Лешику-Леониду.

— Скрылся Никитич в лесу, — печально ответила я, — Упустили мы зверя. Там в бане на печке…игрушки детей. И Лешик пропал…

Полицейские осматривали сарай, баню и дом Никитича.

Глеб повёл меня в избу знахарки Ульяны. Ночная прохлада окутала мистическую деревню…

Меня лихорадило. Показалось, что деревня содрогнулась от жестокости чёрного колдуна.

Прошёл Глеб в горницу. Сообщил Ирине и Дмитрию трагическую новость про Дарью.

Онемела от горя Ирина. Села за стол, обхватила лицо руками. Тихо зарыдала. Дмитрий обнял жену, утешал.

А сам сжимал кулаки от ярости и негодования. Ведь они дружили с Никитичем. А он погубил единственную доченьку…

Меня знобило и трясло от пережитого.

Отправилась я в спаленку. Разделась, осмотрела себя. На руках остались следы от жёсткой верёвки, на теле синяки. Куда-то пропал славянский берёзовый оберег, подаренный Боженой.

«Никитич сорвал, когда приволок меня в сарай», — догадалась я.

Полностью обессиленная, прилегла. Накрылась с головой тёплым одеялом, долго пыталась согреться. Дрожала, как от лютого мороза. Судорогой свело правую ногу. Сердце бешено колотилось.

Хотелось выть от безысходности. Сдержала себя.

«Детей не вернуть. Они погибли от рук сильного и кровожадного колдуна. Обернулся большим лисом и скрылся в лесу», — думала я.

Не спала, ворочалась. Вспомнила предупреждение знахарки Ульяны — «бойся рыжего».

Рассуждала: — «Поймать его нужно обязательно, иначе он ещё загубит детские жизни. Меня чуть не убил, хорошо