Шрифт:
Закладка:
Под руководством Даниэльса Церковь на протяжении 20–х годов продолжала уделять особое внимание вопросам, связанным со Христом и спасением. На сессии Генеральной Конференции 1922 года было сделано несколько докладов на тему победоносной жизни. После этой сессии Даниэльс принял на себя обязанности секретаря Генеральной Конференции и главы вновь образованной Пасторской комиссии (позже получившей название Пасторской ассоциации). На этих постах он предпринял несколько инициатив, связанных со Христом и спасением. Одной из них была серия пасторских семинаров, проведенных в период с 1923 по 1925 годы. На этих встречах были представлены христоцентричные темы, оказавшие немалое влияние на служение таких церковных руководителей, как Мид Макгуайр, Тэйлор Дж. Банч и Карлайл Хайнс. Вторая инициатива заключалась в том, что он воспользовался предоставленным Пасторской ассоциации временем на сессии Генеральной Конференции 1926 года, чтобы сделать упор на темах, связанных со спасением. Пасторская ассоциация опубликовала в виде брошюр девять проповедей о праведности по вере, произнесенных на собраниях 1926 года, и содействовала их широкому распространению.
По итогам проведенных в 1924 году семинаров Даниэльсу было рекомендовано составить компиляцию из трудов Елены Уайт по вопросу о праведности по вере. В результате в 1926 году вышла книга Христос — наша праведность . Значение этой небольшой книжицы трудно переоценить, поскольку исследования, предпринятые Даниэльсом на эту тему, привели к тому, что он взялся за изучение сессии Генеральной Конференции 1888 года и ее последствий. До того момента адвентистской истории Церковь не обращала почти никакого внимания на дебаты о праведности по вере, разгоревшиеся в Миннеаполисе. Дж. Н. Лафборо в двух своих пособиях по истории адвентизма (1892, 1905) даже не упоминает ни об этом вопросе, ни о горячих спорах, сопровождавших выступления Ваггонера и Джоунса. Не говорилось о них и в большом труде по адвентистской истории, изданном М. Е. Олсеном в 1925 году. Таким образом, Даниэльсу удалось вернуть интерес Церкви к чрезвычайно важному богословскому вопросу.
Еще одним важным событием, связанным с упомянутыми пасторскими семинарами, было смещение акцента, происшедшее в сознании ЛеРоя Е. Фрума, на Христа и Его праведность.
«Христианство, — писал он впоследствии, — это главным образом личные отношения с Личностью — Иисусом Христом, моим Господом… Я понял, что все это время верил в весть, а не в Личность. Я распространял весть, а не провозглашал подлинное Евангелие. Я всем сердцем был предан движению, предопределенному Богом, а не живому Христу, Богу этого движения. Весть, которую мы несем, должна быть не чем иным, как вечным Евангелием в приложении к современности, — Евангелием, воплощенным во Христе. Но для меня эта мысль оказалась внове — как и для многих других. Пробуждение мое было резким, но благословенным»
( Movement of Destiny, 397, 398).
Возрождение, зачинателем которого стал Даниэльс, повлияло также и на акценты в адвентистском книгоиздании. И дело не только в том, что в 20–х годах праведность по вере стала занимать более видное место в урочниках для субботней школы, но и в том, что в то десятилетие свет увидели несколько значимых книг, посвященных этой теме. Помимо уже упомянутых, в этот ряд входят следующие издания: J. L. Shuler, Christ the Divine One (1922); Meade MacGuire, The Life of Victory (1924), His Cross and Mine (1927); W. Branson, The Way to Christ (1928); Prescott, Saviour of the World (1929) и М. С Wilcox, Studies in Romans (1930).
В те годы вышли еще два исследования, достойные особого упоминания. Прежде всего, это книга Фрума The Coming of the Comforter (1928), первая книга, вышедшая из–под пера адвентиста, где Святой Дух изображен как Личность. Как и в 1890–х годах, возобновление дискуссии о праведности по вере привело в свою очередь к возрождению интереса к личности и служению Святого Духа.
Еще одна очень важная книга, хотя и не отмеченная в свое время особым вниманием, была написана Тэйлором Дж. Банчем и называлась она Forty Years in the Wilderness: In Type and Antitype (1928). По всей видимости, затронутая Даниэльсом проблематика сессии ГК 1888 года заставила Банча взяться за изучение этой темы самостоятельно. Он сравнил то, что он определил как
«пренебрежение со стороны адвентистов вестью, посланной, чтобы приготовить их к небесному Ханаану»,
с тем, что произошло с израильтянами в Кадис–Варни, когда Божьему народу пришлось на 40 лет вернуться в пустыню (с. 17, 12, 20). В 1928 году исполнилось 40 лет со времени миннеаполисской конференции, и Банч увещевал, что пришла пора адвентистам прислушаться к Господу, если они хотят приготовиться к небесам. Эта же тема снова вышла на передний план в 1950–х годах.
Наиважнейшая роль М. Л. Андреасена и его теологии «последнего поколения»
Влияние М. Л. Андреасена на адвентистское богословие двадцатого века просто невозможно переоценить. Его наследие вплетено в современное адвентистское богословие настолько, что обойти его вниманием никак невозможно. Отдельным верующим и церковным группам приходится либо соглашаться с его теологией, либо выступать против нее. Нейтралитет для тех, кто сведущ в его учениях, неприемлем.
Андреасен преподавал в колледжах и семинариях, был на руководящих должностях в конференции, написал около 15 книг. Он был самым влиятельным адвентистским богословом в 30–х и 40–х годах прошлого века. Его особой сферой интересов были святилище и искупительная жертва Христа. Наиболее заметным его вкладом в адвентистское богословие по праву считается его теология последнего поколения, которую он уже разработал ко времени выхода в свет первого издания его книги Sanctuary Service в 1937 году. В настоящей главе мы рассмотрим его теологию, свойственную для 1930–х и 1940–х годов. В 7–й главе мы обратимся к Андреасену и
