Шрифт:
Закладка:
— М-да, Титок, — вздохнул я, — вот впутался ты, а теперь и меня впутать хочешь?
— Да тут черт его знает, — он сглотнул. — Тут может дело о жизни моей идти. У меня не так-то много знакомых, кого я могу за такое просить. Тебя, вот, могу. Помоги мне, пожалуйста, а, Игорь? Я в долгу не останусь!
Я задумался, поджал губы. Потом хлопнул по коленям, встал:
— Лады. Пойдем, Титок, париться. И так засиделись. А с твоим делом я подумаю, как быть.
— Так поможешь ты мне? — Поднялся следом Титок.
— Помогу. Только надо к этому делу подойти с умом.
* * *
— Женя, ты начерта ее в кабинете своем хранил⁈ — сказал Кирилл Денисович, директор сельпо станицы Красная, — начерта, ты мне скажи⁈
Сегодня вечером встретились они с Щегловым у него дома. В широком зале, построенным так, чтобы можно было приглашать в дом много гостей, супруга Евгения Макарыча накрыла небольшой, но богатый стол. За ним и разместились друзья Щеглов и Петренко.
Супруга зампреда, безропотная и полнорукая, холоптала вокруг. Подкладывала им второе, так как с первым — борщом со сметаной уже управились. Звеня бутылкой о рюмки, она принялась подливать беленькой.
— Да потому, Кирилушка, что были у меня три дня тому обыски дома. Все по тому делу со складом Армавирского сельпо. Все роют под меня да брата. Все вынюхивают. Не мог я так рисковать.
— Так а начерта ты ее не спрятал-то?
— Спрятал, — Щеглов покивал, — нормальному человеку не придет в голову воровать старую пыльную статуэтку из кабинета зама председателя колхоза. Тут вышло так, что палка стрельнула. Этот Титков попался какой-то, — Евгений развел руками, — какой-то не в себе! Дурной, как пробка.
— Дурной, не дурной, а ежели что, нам за ним расхлебывать.
— Он принесет статуэтку сам, — сказал зампред, разделяя вилкой котлету по-киевски. Из нежного тела котлеты брызнуло масло с соком. Попало Щеглову на рубашку, но он не обратил внимания.
— А если он узнает, что внутри⁈ Так, тогда ж, тут же в милицию побежит! Это ж, представляешь, какой скандал будет⁈ Это все! Крест и на мне, и на тебе!
— Особенно на мне, — сказал Щеглов, — но он не узнает. Это ж фигурку придется разбить.
— А ежели поймет, как добраться до тайника? — Не унимался директор Сельпо.
— Не поймет, Денисыч. Там дно заклеенное. Все равно надо ломать. Да и вообще, я парня припугнул хорошенько. Видал бы ты его лицо. Белый ходил, как стена. В общем, принесет. Никуда не денется.
Помолчали потому как стали есть. Некоторое время слышно было одно только чавканье да щелчки вилок об дно тарелок.
— А если все же что не так пойдет? Он же не просто так ее воровал? — Спросил озадаченно Петренко.
Щеглов отложил вилку, вытер губы салфеткой.
— Нормально все будет, — сказал он наконец, — есть у меня в Армавире хорошие знакомые, которые нам с этим делом помогут, ежели надо будет.
Глава 19
В парной было жарко. Обшитые деревом стены нагрелись и жгли голую кожу, если к ним неудачно прислониться.
Я забрался на сырую, только что залитую водою лавку. Забрался, где повыше и погорячее, опустил голову, когда сильный жар стал сушить в носу.
— Хорошо сидим! — Отозвался Ломов с нижней деревянной площадки, — вон как разогрелась парная!
— Ага! А тебе там, снизу, горечей всех пади! Даже веник пропустил! — С шутливым укором сказал ему Саня Плюхин.
Банный наш день подходил к концу. Все попарились по два раза, отхлестались вениками. Вымочили наши распаренные тела под холодным душем. Ну и, конечно, не забыли залиться пивом. Клим Филатов, Ломов и еще пара мужиков добавили водочкой. Плюхин не захотел, а мы с Титком ограничились только пивом, раз уж появились у нас сегодня вечером дела.
Титок, кстати, после того, как я согласился помочь с его, возникшей по его же глупости, бедой, расходился. Если весь день был он хмурым, как полено, то сейчас повеселел. Может, конечно, так повлияло на него пиво, но думалось мне, что дело все же было в том, что решил я прийти ему на помощь.
— Да что вы все про баню, да про баню! — Обиделся Васька Ломов. — Ну да, я с веником далеко не на ты общаюсь. Напарился под ним однажды так, что плохо стало! С тех пор уж стал я в этом деле аккуратный! Давай, мужики, о чем-нить еще. О чем нить прекрасном!
— О девках, — тут же вклинился я.
В парной раздались одобрительные возгласы мужиков.
— Во! Эт я понимаю! — Разулыбался Ломов. — Я вон, женюсь в августе! Уже пара, двадцать третий годок подходит, а вы чего?
С этими словами почему-то глянул он на Сашку Плюхина.
— А ты чего на меня смотришь? — Удивился тот. — У меня подруга-Светка есть. Живет в Северном.
— Да сто раз уж слышал я про твою подругу, — отмахнулся от него Васька, — а чего ты нам ее никогда не показывал? Стесняешься, что ли?
Мужики сдержанно рассмеялись, кто-то поддакнул.
— Да ну вас! Чего мне стесняться?
— А чего тогда на всех танцах один ходишь? Где ж твоя Светка?
— В мечтах, поди! — Вклинился Егор Потапов, рослый парень с короткими волосами и редкими молодыми усами.
Все снова рассмеялись.
— Дак там не все так просто! Ее ж везти надо! — Оправдывался Плюхин, — а на чем я ее в пятницу притарабаню-то? На ковре-самолете? А мотоцикла она боится. Говорит, юбка на ветру задирается.
Все в парной грянули дружным смехом
— Во история, — ухмыльнулся Титок, — шофер, а девок не на чем катать.
Снова раздался веселый взрыв смеха.
— Да отстаньте вы от Сашки, умники, — сказал я с улыбкой.
Васька обернулся ко мне.
— Ну а ты там как? Еще на Машке жениться не собираешься?
— Придет время, — сказал я, — соберусь.
— Ты давай быстрее, а то там у тебя там Стенька на подхвате. Все вокруг Машки дежурит, ждет, пока ты впросак попадешь.
— Эт тебе Стенька рассказал? — Спросил я.
—
