— Говорите, прошу вас!

— Ты знаешь несчастье нашей страны так же хорошо, как и мы, — начал старик. — Ты тщетно пыталась бороться со злом, снедающим наше отечество. Тебя обманули и отстранили от управления, нас обманули также, в стране царит произвол. Такое печальное положение нашего отечества побудило нас основать тайное общество «удальцов», цель которого поднять Венгрию и вывести её из теперешнего ужасного состояния. Мы хотим восстановить могущество государства, величие престола и свободу народа. Мы обращаемся к тебе, как к первой патриотке нашей страны. Ты должна руководить нами, и, если мы победим, ты будешь управлять нами. Согласна ли ты, королева?

— Я согласна! — с воодушевлением проговорила Мария.

В ответ на эти слова раздались громкие крики радости.

— Клянусь пред Богом и всеми вами, что вступаю в ваше общество; с сегодняшнего дня я — больше не королева, а такой же член союза «удальцов», как и вы.

В эту минуту все присутствующие сняли маски, и королева узнала Батория, Петра Перена, Турцо, Саркани и многих других магнатов и дворян.

Старец, говоривший с ней, был почтенный прелат Франциск Перени, епископ Гросвардейнский.

— Ты, вероятно, устала и нуждаешься в покое, — сказал королеве Баторий, — завтра мы, с твоего разрешения, изложим тебе наш план.

Собрание разошлось; большинство магнатов в ту же ночь покинуло этот таинственный замок; остались только Баторий, Турцо, Саркани, Перен и некоторые другие из «удальцов».

Две служанки отвели Марию в роскошную спальню, где её ждал прекрасный ужин.

На следующий день «удальцы» сообщили ей свой план.

Большая часть дворян принадлежала к этому тайному обществу.

Прежде всего надо было привлечь на свою сторону короля; эту задачу Мария взяла на себя. На следующем сейме «удальцы» хотели свергнуть Заполию и Вербочи. Каждому было назначено, что делать.

К вечеру заговорщики расстались, и в ту же ночь Мария отправилась в обратный путь.

Во время отсутствия королевы Иола очень хорошо справилась со своей ролью. Она ежедневно выезжала в костюмах королевы и в королевских носилках отправлялась в церковь. Она точно так же, как и Мария, гордо кивала палатину и ничего не отвечала королю, когда тот при встрече обращался к ней с каким-нибудь вопросом.

Однако при дворе обратили внимание, что королева всё время ходит под вуалью, и в голове Вербочи зародилось подозрение.

На третий день после отъезда Марии он отправился в её приёмную и потребовал, чтобы его ввели к ней; однако «королева» не приняла его. Он настаивал и не уходил.

В эту минуту вошла Иола под вуалью, с молитвенником в руках. Палатин низко поклонился, но она едва кивнула головой и с таким величием прошла по залу, что Вербочи был уверен, что это — королева.

Однако вечером он отправился к королю и предложил ему убедиться в том, что королева никуда не уехала. Людовик отказался. Тогда Вербочи вскипел и заявил, что он подвергает опасности себя и всё государство и что донесение стражи и признание подкупленного им охотника доказывают, что королева встречается с подозрительными людьми, а теперь бежала к своему брату, для того чтобы подстрекнуть его к нападению на Венгрию.

После таких речей король решил отправиться вместе с палатином к своей супруге.

Когда пробило десять часов, они вышли и, незаметно достигнув флигеля, где жила Мария, неожиданно вошли в приёмную.

Их встретила Эрзабет.

— Где королева? — спросил Людовик.

— Она уехала на охоту и ещё не вернулась.

— Странно! — язвительно заметил палатин.

— Её величество любит выезжать вечером, — спокойно ответила Эрзабет.

— Мы подождём, — сказал король, — не правда ли, палатин? Веди нас в спальню, Эрзабет!

Девушка пошла впереди.

В эту минуту в дверях приёмной показалась дама в сером платье, закутанная вуалью, за ней шёл Цетрик.

Эрзабет так перепугалась, что чуть не выронила из рук подсвечник. Вербочи подхватил его.

Людовик направился к вошедшей, та подняла руку и молча указала ему на дверь.

— Разве я больше не твой муж? — вспыльчиво воскликнул Людовик. — Я настаиваю на своём праве и хочу видеть тебя!

Она презрительно рассмеялась и сорвала вуаль.

Это была королева.

Вербочи, не веря своим глазам, дерзко поднёс подсвечник к самому её лицу. Мария отступила и хлыстом, державшим в руке, ударила палатина по лицу. Вербочи пробормотал что-то невнятное: злоба душила его, но ему не оставалось ничего другого, как поспешно удалиться.

Король молча поцеловал своей супруге руку и последовал за палатином.

XXI

Покушение

В тот же самый вечер, когда Мария, поменявшись с ролями с Иолой у часовни Св. Георгия, так удачно вернулась в замок, у небольшой корчмы близ Офена остановился отряд вооружённых всадников. Предводитель отряда вошёл в корчму и, сев за стол, закрыл лицо руками. Хозяин задал ему несколько вопросов, но он не ответил. Однако, когда хозяин заговорил с каким-то человеком, сидевшим у печки, вновь прибывший поднял голову.

— Кто это? — спросил хозяина человек у печки.

— Дворянин, — ответил хозяин, — его зовут Борнемисой.

— Тот самый, которого королева велела привязать к позорному столбу?

— Тот самый, — ответил хозяин, — он стал с тех пор задумчивым и помышляет о мести.

— Кто тебе сказал это? — воскликнул Борнемиса, причём загадочная улыбка пробежала по его красивому лицу.

— Я так думал, — смущённо пробормотал корчмарь.

— Кто этот человек? — спросил Борнемиса.

— Мика-разбойник, с вашего разрешения, — угрюмо пробормотал человек у печки и встал.

— Я знаю тебя, бедняга, — ответил Борнемиса, — поди сюда и выпей со мной стаканчик!

Мика подошёл к Борнемисе и выпил за его здоровье.

— Задай-ка корму лошадям, хозяин, — сказал дворянин и, обращаясь к Мике, продолжал: — Я знаю тебя и твои похождения.

— Мои похождения?

— Народ волнуется, — сказал Борнемиса, — повсюду происходят собрания. Времена Георгия Досцы возвращаются, и ты, кажется, собираешься быть вторым Досцей.

— Нет, — ответил Мика.

— Ты верно служишь королеве? — спросил Борнемиса.

— Кто сказал вам, что я служу королеве?

— Я это знаю, вопрос только в том, верно ли?

— Может ли дворянин знать, что такое верность? — вызывающе спросил Мика.

— Я думаю, что может, — с горькой улыбкой ответил Борнемиса. — Ты нравишься мне, Мика. Слушай: дворянству тоже надоел этот произвол, и оно решилось восстать. Поднимайтесь вместе с нами за право