Шрифт:
Закладка:
– Пол, мне хотелось бы, чтобы ты мне позвонил. Мне нужно знать, что происходит. Не хочу, чтобы ты думал, что я сержусь на тебя, я знаю, что ты ни при чем. Я хочу жить, снова жить, хочу тебя видеть. Не хочу, чтобы эта история снова нас разлучила, это не наша история, и ничто теперь не вернет мне ни моих родителей, ни мою юность.
Карла перевела дыхание и продолжила уже более спокойно.
– Ничто из того, что произошло, нам не принадлежит. У нас своя, собственная, наша жизнь, и никто не должен украсть ее у нас теперь… Пол, позвони мне…
Она повесила трубку. Ее поступок был несколько неловок, но она толком не знала, чего хочет. Конечно, нужно пролить свет на прошлое, но она боялась, что после этого вся их жизнь перевернется, и они уже ничего не смогут построить на пепелище. Ей так хотелось сохранить связь с Полом, любой ценой. Она лихорадочно перебирала в голове все возможности, и тут вспомнила о Роберто д’Онофрио, набрала его номер и, немного смущаясь, спросила, есть ли новости о Поле, с которым она никак не может связаться с самого утра, но Роберто сам ничего не знал о нем вот уже несколько дней. Роберто был куртуазен, не стал ничего уточнять в связи с ее просьбой и обещал держать ее в курсе.
14
Пол все утро слышал, как ему звонят, на экране он видел, что звонит Карла, но не отвечал, а потом просто выключил телефон. Он не ожидал никакого срочного звонка и не хотел поддаваться соблазну ответить ей. Для того, что он собирался сделать в ближайшие часы, нужна была холодная голова, и он решал избегать неуместных для задуманного дела эмоций, которые он испытывал каждый раз при встрече с ней.
Сытно пообедав в дорожном кафе, он вернулся в бастид и освежился под душем. После бессонной ночи и первой утренней битвы, которую он дал индийскому хирургу, Пол чувствовал себя как честолюбивый рыцарь, готовый вступить в бой с темными силами. Но прежде ему предстояло провести рекогносцировку в своей семье. Он отправился в салон, где его мать скрывалась от полуденного зноя. Она сидела за старинным секретером со шторками и писала одно из своих многочисленных писем, которые регулярно отправляла правительствам африканских стран, требуя прекратить ущемление прав женщин. Мариза заполняла недостаток активности добровольной помощью «Эмнести Интернешнл», участвуя в кампании по защите прав угнетенных женщин во всем мире. Так, она составляла призывы поддержать женщин, находящихся в заключении в различных странах, и писала на тех языках, которые знала – португальском, испанском, английском и французском.
Пол вошел бесшумно и долго смотрел на женщину, вся жизнь которой прошла в заботах о других. Сначала, когда она жила в Португалии, это были ее родители, затем хронически больной сын, а вот теперь Пэр, ставший совершенно беспомощным. А еще эти незнакомые ей люди на другом конце света, на которых заведено юридическое досье в гуманитарной организации, но поддержать их она могла только морально, теплыми и полными надежды письмами. Пол не мог себе представить, что такая женщина могла стать сообщником в преступлении, в котором обвинялись его родители. Нужно было как можно быстрее очистить совесть. Мысль о том, чтобы продолжать жить рядом с любимыми людьми и при этом подозревать их в самых темных делах, была для него невыносима. Пол пошел вперед, громко ступая, чтобы привлечь внимание матери. Она повернула голову, и, как всякий раз при виде сына, ее лицо расцвело.
– Ты сейчас, как настоящий сквознячок, – пошутила она. – Я не знала, что у тебя столько знакомых на Лазурном берегу.
Сын наклонился и нежно поцеловал ее в щеку. Мариза приподняла его за подбородок и посмотрела прямо в глаза.
– Ты еще хочешь что-то мне рассказать, если не ошибаюсь. Ты снова виделся с Карлой?
Она встала, закрыла дверцу своего секретера и взяла Пола под руку.
– Давай, присядь со мной рядом на канапе. Мы полопочем с тобой, как тогда, когда ты был маленьким, – добавила она.
Пол улыбнулся при упоминании тайного сообщничества, которое объединяло их в детстве. Тогда он без колебаний доверялся своей молодой матери, всегда готовой отереть слезы на его глазах поцелуем или прогнать его горести сказкой. Дело кончалось тем, что они оба, сидя на этом самом канапе, пили горячее какао, как только Мариза умела его приготовить, и поверяли друг другу маленькие незатейливые подробности своей жизни, и для любящих существ это были самые захватывающие истории.
Пол удобно расположился на диване и стал смотреть на мать, сквозь усталое лицо которой проступали черты молодой матери, нежной и немного нервной. Теперь, с возрастом, Мариза стала спокойней, и Пол вздрогнул при мысли о том, как он разбередит своими вопросами прошлые невзгоды и потревожит ее размеренную жизнь. Мариза свернулась клубочком в углу софы, подложив подушечку, и приготовилась внимать тому, что ее дорогой сын решил ей поведать. Пол не заставил ее долго ждать, приступив сразу к делу.
– Я снова встретился сегодня с доктором Кумаром, – начал он.
– Ты ходил к нему? – удивилась мадам Оллесон. – Я знала, что у него где-то тут вилла, но мы уже много лет с ним не виделись.
Пол поколебался, он понимал, что не следует рассказывать матери все, потому что она может насторожиться, что-то заподозрить, и тогда он уже не узнает те подробности, которые его интересуют. И подобная хитрость и лицемерие по отношению к матери коробили его, задевали чувствительные струны его души, казались бесчестными. Но у него не было другого выбора, он не мог задавать ей вопросы напрямую, в лоб.
– Так получилось, что я сопровождал друзей на прием, который он устраивал, а сегодня утром снова ходил его навестить.
– Какой необыкновенный человек! Ты представить себе не можешь, что он для всех нас сделал, – восхищалась Мариза.
– Я знаю что он сделал для меня, но папа и
