время к нему привыкали. Слишком уж жестким и натуралистичным оказался портрет. Но надо понимать, что безоблачной жизнь у писателя была только в Замоскворечье. Во время революции он потерял сына, затем была эмиграция. Тем более это прижизненный портрет старого писателя. Скульптор Лидия Лузановская лепила Шмелева еще в Париже. Это единственный скульптурный портрет писателя, и по нему сделали копию для Москвы. Любопытно, что эмигрантка Лузановская в советские годы числилась как зарубежный художник. Поэтому ее работы есть в Эрмитаже и Пушкинском музее, а в Третьяковке скульптур Лузановской нет.

Купеческие семьи жили в основном дружно. Братья Третьяковы, Морозовы, Прохоровы, Щукины сообща владели отцовскими производствами и не только на семейном фронте, но и в общественной жизни выступали единым строем. Знаменитая Третьяковская галерея – памятник двум братьям. Основной собиратель русского искусства – Павел Третьяков, брат Сергей увлекался французской живописью. Но всячески помогал брату, и в истории Москвы имена эти неразрывно связаны. Вот и на фасаде галереи славянской вязью выведено: «Московская городская художественная галерея имени Павла Михайловича и Сергея Михайловича Третьяковых…»

Лаврушинский пер., 10

Здание галереи в виде русского терема с эффектным Георгием Победоносцем и надписью построено в 1904 году архитектором Василием Башкировым по эскизу Виктора Васнецова (Лаврушинский пер., 10). Оно встало на месте жилого дома братьев Третьяковых. Третьяковка постоянно прирастала новыми корпусами и теперь занимает всю правую сторону Лаврушинского переулка. Хотя сам Павел Третьяков завещал в будущем не увеличивать коллекцию… Мол, и так велика для осмотра, а все лучшее я уже отобрал. В музее тогда было 1300 картин. Юристы головы над этим пунктом переломали, а попечители галереи перессорились. Победила идея сделать из частного собрания главный национальный музей и продолжить собирать русское искусство. Инженерный корпус Третьяковской галереи в 1980-е годы, эпоху долгостроя, возвели всего за четыре года (Лаврушинский пер., 12). С одной стороны, потому что на стройке трудились финны, с другой – без инженерного оборудования застопорилась бы работа всей галереи. Хотя корпус называется Инженерный, техническое оборудование занимает подвал и последний этаж, а посередине – несколько залов для временных выставок и лекторий.

Лаврушинский пер., 12

© roundex Shutterstock.com

Некоторые купцы, как Павел Третьяков, с гордостью держались за свое купеческое звание. Другие стремились в дворянство. Знаменитый устроитель заводов Никита Демидов перейти в высшее сословие желал, но не сумел. Император Петр даже оштрафовал его за такую просьбу, но уже при супруге Петра императрице Екатерине Демидовы получили долгожданное дворянство. В Замоскворечье стоял дворец одного из представителей этой фамилии, украшенный великолепной оградой (Большой Толмачёвский пер., 3). Решетка лучше герба и девиза показывает, что в основе благосостояния рода – чугун. Рисунок явно барочный: эти узоры в 50-е годы XVIII века по чертежам Ивана Аргунова отлил крепостной мастер Сизов на Демидовском заводе. Причем все полотна ворот и ограды отлиты одним куском, а не собраны из мелких деталей!

Большой Толмачёвский пер., 3

Набережная Москва реки в Нескучном саду

Самым большим оригиналом из московских Демидовых был барон Прокофий Демидов. Он приобрел имение в Нескучном. Все гулявшие там москвичи знают, что берег Москвы-реки холмистый. Так вот, перед началом строительства в имении 700 человек два года выравнивали склоны. Со временем Нескучное Демидова стало лучшим ботаническим садом России. Знаменитый академик Петер Паллас прожил здесь целый месяц, описывая его. Владение было открыто для публики, и дамы иногда рвали здесь цветы – те самые, из редких ботанических экспонатов, что несколько раздражало хозяина. Однажды Демидов расставил вместо статуй голых побеленных мужиков, которые, заметив нарушительницу, «оживали». Барон был записной проказник. Как-то, обидевшись на англичан, несколько сезонов подряд скупал всю пеньку в России. Английские корабли уходили на родину пустые. В Санкт-Петербурге закатил такие гуляния, что 500 человек, опившись, умерли. При этом на Московский воспитательный дом Демидов дал миллион. Когда же сироты, встречая Демидова, исполнили кантату в его честь, растрогался и подарил Воспитательному дому еще и один из своих домов. Попечители любезно спросили, мраморный или бронзовый памятный бюст он предпочтет для увековечивания своих благодеяний. Демидов ответил: «Деревянный».

Во дворце в Большом Толмачевском переулке жил сын Прокофия Демидова офицер гвардии Аммос Прокофьевич. Потомок кузнецов и оружейников, фамильными заводами уже не занимался. Был женат на княжне Вяземской из древнейшего русского дворянского рода. Давал в этой усадьбе роскошные балы. До революции усадьба простиралась до самой Ордынки. На месте пруда, фруктовых деревьев, столетних лип ныне возвышается громада Федерального агентства по атомной энергии.

В 1882 году дом вместе с прочими постройками, садом и земельным участком был за 100 тысяч рублей серебром продан Московскому учебному округу, и здесь разместили 6-ю гимназию. Это была довольно известная школа, которую окончили писатель Иван Шмелев, педагог Станислав Шацкий, режиссер Всеволод Пудовкин. Левый флигель занимала семья директора. Это практика учебных заведений прошлого: руководитель должен жить в его стенах. Правый флигель делили надзиратели и учителя. Парадный вход был только для педагогов и родителей учеников. Сами ученики заходили сзади, где был ученический вход и раздевалка. С 1942 года главный дом и двор принадлежат Государственной педагогической библиотеке. И сотрудники, и посетители сегодня пользуются парадным входом.

Напротив Педагогической библиотеки стоит писательский дом (Лаврушинский пер., 17, стр. 2). Он построен в 1937 году архитектором Иваном Николаевым на месте будущего продолжения Бульварного кольца. Но Бульварное кольцо за Москву-реку не протянули, и дом остался стоять в тихих переулках, а не на линии нового широкого бульвара. Маргарита в романе «Мастер и Маргарита» громит дом Драмлита. Изнутри и снаружи молотком по стеклам. В качестве дома Драмлита избран, скорее всего, дом писателей в Лаврушинском переулке. «Маргарита пошла вниз и, приземлившись, увидела, что фасад дома выложен черным мрамором, что двери широкие, что за стеклом их виднеется фуражка с золотым галуном и пуговицы швейцара…» Это описание именно писательского дома.

Пятницкая ул., 26, стр. 1

Храм Климента Папы Римского – ярчайший образец барокко середины XVIII века (Пятницкая ул., 26, стр. 1). Храм настолько величественен, что кажется задуманным не для купеческого Замоскворечья, а для одной из улиц столицы – Петербурга. Эффектный храм с мощными барабанами-ротондами и дворцовым оформлением