избили в кровь тогда горцы… жители видели то ли раны, то ли синяки, то ли пятна. Утверждали, что они нанесены ему жертвами, когда они пытались защититься во время нападения. Кантемиров напрочь отвергал подозрения – мол, не раны то были, а дерматический ожог от сока борщевика, ядовитого растения. Его кавказская экспедиция изучала борщевик… Врачей, чтобы понять точно, раны это или ожоги, в горных аулах тогда, в пятьдесят первом, не водилось. Так что наверняка определить не смогли.

Макар и Клавдий внимательно слушали.

– Удивительно, сколько подробностей спустя целую вечность, – хмыкнул Макар.

– На Кавказе, когда дело касается убийств в семье, в роду и кровной мести, память крепкая, – парировал Артем Щеглов. – Но, на мой взгляд, Керим Касымов мог кое-кому на Домбае и заплатить, чтобы все сведения укладывались в одно русло, он нацеливался на негатив в отношении академика Кантемирова, отца жены. Тогда, в пятьдесят первом, на Домбае, в горном ауле, Кантемирова задержали и посадили в сарай под замок до прибытия начальства из МГБ. Только оно могло решить, как поступить с московским профессором – ботаником, заподозренным горцами в серии убийств. Юная аспирантка Нина, будущая мать Искры, освободила Кантемирова из сарая, они вместе сбежали в горы. И там-то произошло самое интересное.

– Настоящий маньяк напал на мать Искры, – подхватил Клавдий Мамонтов. – Тамара говорила, помните? Кантемиров свою верную Нину спас.

– Маньяк ли… вот в чем вопрос, – Щеглов усмехнулся. – Пьяный Керим мне в «Самарканде» заявил – вилами писано по воде, как вы, русаки, говорите. Его люди выяснили – на Домбае тогда на горном пастбище ночью на Нину напал пятнадцатилетний подросток.

– Мальчишка? – Клавдий Мамонтов напрягся.

– Пастух овечьей отары. Накинулся из кустов, когда она пошла к горному ручью мыться и разделась, повалил ее на землю, вроде хотел изнасиловать. Она закричала, Кантемиров примчался, оторвал от нее парня. Скрутил его. Прибежали пастухи. Ну что… еще одно нападение на женщину – четвертое по счету. Однако ножа у пастушка не нашли. Маньяк оказался школьником? Люди Керима выяснили, что ни пацан, ни его род никогда не признавали остальные убийства. Тем не менее он загремел под суд, получил срок и был отправлен в тюрьму, несмотря на возраст. Сгинул. Домой на Домбай так и не вернулся. Дело не пересматривалось даже в «оттепель», когда много чего решали иначе в отношении сталинских заключенных.

– Выходит, все же имелись основания, – заметил Макар.

– По официальной версии – да. С Кантемирова сразу сняли все подозрения. Он сделал карьеру в Академии наук, бросил семью и женился на аспирантке Нине. Однако скверный душок от домбайской истории сопровождал его всю жизнь. Керим Касымов упирал на это особо – нет дыма без огня. Одно дело официальная версия, другое – упорная людская молва. В семидесятых, когда Кантемиров превратился в лузера со своей научной теорией о пользе борщевика, его шпыняли, использовали для дискредитации глухие домбайские слухи. Через много лет слухами воспользовался Керим Касымов. Он мне прямо не говорил, но сдается мне, он пригрозил Искре при разводе и дележе собственности – мол, молчи, женщина, знай свое место. Иначе я опозорю память твоего отца, весь твой род, подключу массмедиа, прессу, подниму историю о старых убийствах… Твой сынок нахлебается говна, и ты тоже.

– По-вашему, муж Искры Владимировны опустился до такой низости после четверти века счастливого брака? – спросил Макар.

– Вы не знаете Керима Касымова, – Артем Щеглов криво усмехнулся. – Когда дело касается его личных интересов и бабла, он проявляет беспощадность. А почему их развод закончился тихо? Вроде расстались полюбовно, да? Но из всего огромного имущества, капитала, недвижимости Искре достались наш холдинг «лесопилка» и убыточный ресторан. А все остальное он заграбастал себе, особняк в Баковке сам выставил на торги. Искра не спорила, не возражала, не противодействовала в суде. Отчего она лапки сложила? Она мне тоже ничего не говорила – но я думаю, она испугалась скандала и позора. И может, в глубине души она…

– Что? – Клавдий Мамонтов глядел на Щеглова.

– Вдруг она сама подозревает, что с их героическим семейным эпосом что-то не так? Она же лучше всех знала своих отца и мать. Правда, Кантемиров умер, когда она заканчивала школу, но все равно…

– Она тревожится, что у Левы плохие гены, как вы выразились? – уточнил Клавдий Мамонтов.

– Лева замечательный парень, – отрезал Щеглов. – Я его близко не знаю, но у меня сложилось о нем хорошее впечатление. Он слабый только. А сейчас из-за окружающего нас хаоса он в диком раздрае. То, что он пытался покончить с собой, лишний раз доказывает, что… ему очень плохо. Но кому сейчас хорошо? – Щеглов смотрел на пустой бар, на залитый солнцем стеклянный купол бизнес-центра «Амальтея».

Они помолчали.

– Однако Керим Касымов мог просто насобирать слухи, не гнушаясь клеветой и ложью. – Щеглов уже подводил черту в своем рассказе. – Лично я ему тогда не поверил. Да и сейчас не верю. Слишком много времени прошло, чтобы помнить детали и утверждать наверняка. Я бы на месте Искры Владимировны в суде не сдался. Я бы боролся до конца. Она не стала. Забрала лишь то, что Керим ей швырнул на старость. Ну, а моя задача удержать наш совместный бизнес на плаву. Мы же компаньоны с «прекрасной пери», – Щеглов опустил глаза. Вздохнул. Глянул на часы.

– Мне бы хотелось переговорить и с Львом Кантемировым, – настойчиво, тоном «настоящего детектива» объявил Клавдий Мамонтов. – Дайте мне, пожалуйста, его контакты.

Артем Щеглов, заглянув в телефон, продиктовал им номер мобильного Левы.

– Он не у матери дома сейчас, так ведь? – уточнил Клавдий Мамонтов, памятуя слова Тамары-секретаря. – А где его можно найти?

– На Садовом кольце он не живет давно. Квартира не его, Искры. Она превратила ее в склад вещей, весь свой гардероб, что не поместился на семейной даче, перевезла из Баковки туда, все двести метров забила барахлом, – ответил устало Шеглов. – Лева кочует по отелям. Может, и согласится с вами, детектив, встретиться. Хотя… часто он просто игнорирует звонки.

Глава 23

Большой бульвар

– Раз мы в Сколкове, давай проверим теннисный клуб, что посещала Ирина Мухина. Он рядом, на Большом бульваре, – заявил Клавдий Мамонтов, когда они покинули бар и бизнес-центр «Амальтея».

– Входишь в роль, Клава, – хмыкнул Макар. – Жаждешь опередить бывших коллег-ментов? Даешь Большой бульвар!

Они двинулись к внедорожнику, оставленному на стоянке бизнес-центра.

Артем Щеглов, распрощавшийся с ними в баре, медлил на площадке возле офисных лифтов. Приехал один лифт, второй, он их пропустил и… повернул опять к бару в лаунж-зоне. Сел в