и быстро, и, несмотря на то, что ему приходилось вести обширную корреспонденцию, многие письма достигают довольно внушительных размеров. Сохранившиеся 4 сборника его переписки («К брату Квинту», «К Аттику», «К Бруту» и смешанный сборник «Писем» к различным адресатам) содержат 774 письма, но это составляет не более половины того, что было издано в античности. Вся эта корреспонденция относится к последним 25 годам жизни Цицерона, т. е. к тому времени, когда он был уже известным человеком, и адресаты сохраняли его письма. Незаменимые как исторический источник для последних десятилетий римской республики, письма Цицерона ценны также и тем, что раскрывают личность автора с совершенно необычайной для античных условий полнотой.

После убийства Цезаря (15 марта 44 г. до Р. Х.) для Цицерона снова наступил период политической активности. Став во главе сенатской партии, он вел активную и одно время успешную борьбу против Антония, считавшего себя преемником Цезаря, и поддерживал в противовес ему племянника Цезаря Октавиана. Литературным памятником этой борьбы остались «Филиппики» против Антония, получившие свое заглавие от речей Демосфена против Филиппа, четырнадцать речей, написанных с большой силой и страстностью и представляющих собой последний значительный документ римского республиканизма. Когда Октавиан примирился с Антонием и вступил с ним в союз, Цицерон, по категорическому требованию Антония, был внесен в первый же проскрипционный список. 7 декабря 43 г. агенты Антония настигли Цицерона и убили его; Антоний распорядился выставить отрубленную голову Цицерона на ораторской трибуне римского форума.

Ни один древнеримский писатель не имел такого значения в истории европейской культуры, как Цицерон. Уже вскоре после смерти он был признан величайшим мастером римской прозы, само имя которого стало синонимом красноречия. Действительно, язык латинской прозы получает у Цицерона не только художественную полировку, но и небывалую еще гибкость, способность выражать разнообразные оттенки сложных мыслей. Античная критика очень высоко расценивала роль Цицерона в создании стиля латинской прозы, и его язык в сущности составляет норму так называемой «классической» латыни.

Наибольший расцвет цицеронианизма относится, однако, к эпохе Возрождения. На основе языка Цицерона создается «новолатинская» гуманистическая проза, сыгравшая огромную роль в деле оформления национальных литератур народов Европы. Идейное влияние Цицерона в это время вряд ли поддается учету; его произведения, известные каждому образованному человеку, стимулировали мысль в самых различных областях литературы и науки. Не ослабло его влияние и в более поздние эпохи. Моральная философия английского, а отчасти и французского Просвещения очень многим обязана Цицерону. На его изложения эллинистических систем ссылаются представители самых различных философских направлений, и деисты и скептики, в особенности же теоретики автономной морали. Следы внимательного изучения Цицерона можно найти у Локка, Юма, Вольтера, Дидро, Мабли и многих других европейских мыслителей XVII–XVIII вв. Буржуазные революции, воскресив политическое красноречие, выдвинули значение Цицерона как ораторского образца, и пользование Цицероном очень заметно в речах ораторов французской революции, например у Мирабо и Робеспьера.

Саллюстий

Гай Саллюстий Крисп (около 86–35 гг. до Р. Х.), уроженец маленького сабинского городка, был человеком незнатным и небогатым. С молодых лет он стремился к политической карьере и начал ее в рядах «народной» партии, как противник сенатской аристократии и в частности Цицерона. В 50 г. до Р. Х. Саллюстий был исключен из сената под предлогом недостойной жизни, и это обстоятельство еще более сблизило его с цезарианцами. В памфлете «Послание к Цезарю о государстве» Саллюстий призывает Цезаря возглавить борьбу против «клики нобилитета» ради «освобождения римского плебса от тяжелого рабства» и набрасывает проект реформы римского государственного строя.

Гражданскую войну Саллюстий проделал в войсках Цезаря. Возвращенный в сенат, он получил должность претора, а в 46 г. до Р. Х. был назначен правителем провинции Африки. Деятельность его на этом посту сопровождалась не меньшими вымогательствами, чем управление других римских наместников, и Саллюстий вернулся в Рим с огромными богатствами, которые он, надо полагать, относил к категории «приобретенных доблестью». Политика Цезаря, однако, разочаровала его. Саллюстий оставался республиканцем и относился с недоверием к его монархическим стремлениям.

После смерти Цезаря Саллюстий не примкнул ни к одной из боровшихся сторон. Он предпочел отойти от непосредственного участия в государственной жизни и в уединении приобретенных им роскошных вилл и парков посвятил себя историографической работе. Это решение свое Саллюстий мотивирует тем, что в государственной жизни Рима уже не осталось места для «доблести», между тем как деятельностью историка он может принести пользу гражданам.

Саллюстий заверяет читателей в полном беспристрастии своего изложения и охотно принимает позу неподкупного судьи и строгого моралиста. «Дух мой, – говорит он, – свободен от надежд и опасений отдельных политических партий». Такая претензия на «беспартийность» основательна лишь в том смысле, что пессимистически настроенный автор не щадит ни одной из враждующих группировок. В действительности, однако, все его труды проникнуты единой политической тенденцией: он выступает как беспощадный обличитель римского нобилитета. Вместе с тем Саллюстий – серьезный писатель с философским уклоном. В его исторических произведениях задания художественного и публицистического порядка переплетаются со стремлением осмыслить ход римской истории и объяснить причины разложения республики. Напряженный драматизм, характерный для эллинистической историографии, соединяется у него с торжественной и строгой формой изложения, ориентированной на стиль Фукидида

Свою историографическую деятельность Саллюстий начал с отдельных монографий. К этому виду исторического повествования античность предъявляла особые художественные требования. Здесь нужно было не столько последовательное изложение, сколько концентрация вокруг одного события, по возможности с единой центральной фигурой, с волнующим ходом действия и интересным финалом. Первая монография Саллюстия – «Заговор Катилины» (или «Война с Катилиной») – посвящена событиям недавнего прошлого. Центральная фигура – Катилина. Изложение открывается его характеристикой и завершается рассказом о его героической гибели. Этапы заговора развертываются как акты драмы, с несколькими основными персонажами. Фигура несимпатичного автору Цицерона оставлена без яркого освещения; в наиболее сильные моменты повествования у Саллюстия выступают другие лица. С особенным вниманием останавливается он на образах двух деятелей, которых он считает самыми замечательными своими современниками, Цезаря и Катона Младшего, «мужей, наделенных великой доблестью, но различных по характеру». Сравнительная характеристика этих двух фигур – одна из лучших страниц монографии Саллюстия. Она построена так, что каждому из антагонистов приписаны те достоинства, которых не хватало другому. Высоким качеством Цезаря, как деятеля, организатора, вождя, противопоставлена непреклонная моральная твердость Катона. Отсутствие моральной твердости – тот упрек, который Саллюстий, таким образом, бросает своему былому кумиру. Собственные мысли автор вкладывает уже в уста республиканца Катона, а не Цезаря. Тем не менее Саллюстий старается выгородить Цезаря, которого обвиняли в тайном содействии движению Катилины.

В несколько более отдаленное прошлое уводит вторая монография – «Югуртинская война». Обосновывая выбор темы, Саллюстий указывает, что «тогда впервые