вырвался из бокового коридора. Ванен выстрелил и промахнулся. Смит упал, схватил его за лодыжки, и он уронил свой пистолет.

— Беги в ту дверь, Сонна, — приказал Ванен.

Руки Смита искали самые уязвимые места, как учила академическая техника борьбы. Ванен отвечал теми же приемами. Но потом каким-то образом руки и ноги Ванена стали совершать движения, неведомые ни одному цивилизованному народу, и он сломал спину Смита о свое колено.

Несколько пуль пролетело по коридору. Ванен встал, открыл замок и последовал за Сонной.

Готовые к действию моторы лодки взревели, едва он коснулся главного рубильника. Пристегнувшись в кресле пилота, он занялся приборами. Сонна примостилась подле него, усталая, измученная, и повторяющая одно и то же слово, которое почему-то было ему знакомо.

Лодка Номер Семнадцать отделилась от материнского корабля, и звезды рванулись ей навстречу.

— Нас будут преследовать… — неожиданный стон в ушах Ванена.

— Нет, не будут! — бросил он. — Я позаботился и об этом.

Он нажал на рычаг. Взрывные снаряды устремились по трубкам.

— Закрой глаза! — закричал он и прибавил скорость.

Когда после беззвучного взрыва осталось только неясное облачко газа, оно покачалось мгновение, сделалось непереносимо ярким, а потом распалось и исчезло. Его место заняла темнота.

Ванен направил свою лодку к прекрасной окольцованной планете.

Он заплакал.

Сонна рванулась к нему, но Хорлам остановил ее.

— Нет, — мягко сказал он. — Он должен справиться сам. Он только что отверг всю свою прежнюю жизнь.

Она снова села. Сквозь стекло кабины все увеличивающаяся планета бросала многоцветные блики на ее волосы.

— А ты почему здесь, старик? — выдохнула она. — Ты ведь мог легко отстать по пути. Ты же не знал, что он собирается уничтожить корабль.

— Я мог бы и догадаться, — сухо ответил Хорлам. — Или… скажем так: я сам давно носил в себе частицу отступничества, и когда представилась возможность… Моей целью было распознавать человечность в людях и взращивать ее. Но есть очень древняя поговорка, которая гласит: «Кто будет наблюдать за наблюдателем?»

Едва заметно пальцы Сонны провели по белокурой голове, вздрагивающей от рыданий.

— Торрек вернулся?

— Не так, как ты надеешься, — ответил Хорлам. — Открытые, явные воспоминания Торрека — дела, которые были совершены, слова, которые были сказаны, события, которые он видел, — все это, боюсь, исчезло вместе с кораблем. Но есть воспоминания другого рода. Наши теории не объясняют подобную память, но ведь наука Гегемонии почти так же ограниченна и механична, как и жизнь Гегемонии. В конце концов, невозможно отделить мозг и нервы от мускулов, вен, внутренностей, кожи, крови, легких и костей. Живой организм — это единство.

Очевидно, ваш образ жизни здесь, на Островах, отвечает более глубоким человеческим инстинктам, тогда как наш — нет. Поэтому пять лет, проведенные с вами, оставили в нашем мальчике след более глубокий, чем предыдущие двадцать, заполненные лозунгами и муштрой. Когда мы доставили его назад, психолазер стер его память, да. Я даже думал, что это удалит все привычки. Но это не коснулось истинных привычек — глубины реакций, возможно, на том уровне, который мы называем проявлением эмоций. Ванен мог забыть, что он был островитянином, забыть же гордость, свободу, верность — то, что это действительно означает, — он не мог. Его тело помнило это! — Хорлам улыбнулся: — Нельзя сказать, что я и не заметил этого, — закончил он, — но мое отступничество было достаточно сильным, чтобы я не захотел об этом сообщать. Мне было интересно посмотреть, как будут развиваться события. Теперь я это знаю и не жалею.

Девушка склонилась над сиденьем и прижалась щекой к щеке Ванена. Он поднял голову и вытер глаза, как ребенок.

— Что мы теперь будем делать? — спросила она.

— Вернемся в твою страну, в нашу страну, — сказал Ванен, собрав силы. — Предупредим их. У нас есть еще много времени, и мы успеем подготовиться, развить свою науку, построить собственные корабли и найти союзников на других планетах. Мои знания и знания Хорлама помогут в самом начале, но для того, чтобы довести дело до конца, понадобится много поколений. Для мужчины это хорошая работа.

— О… Торрек, мой бедный, обиженный Торрек… ты все забыл!

— Я запомнил самое главное, верно? — теперь он повернулся и посмотрел на нее. — А остальному смогу научиться снова. Ты научишь меня?

Сдвиг во времени

522 ГОД ОТ ОСНОВАНИЯ КОЛОНИИ

Эльва возвращалась. Она уже видела свой дом, когда произошло нападение.

Девятьсот тридцать миль — путь по вековым лесам, в рассеянном листьями солнечном свете, по горам, среди травы и первых алых цветов-светильников, раскачивающихся на весеннем ветру, ночевки под открытым небом или в хижине какого-нибудь лесного отшельника, а однажды — в стойбище альфавалов — и дикий маленький народец щебетал о чем-то во тьме, не сводя с нее светящихся глаз… И вот она возвращалась. Она спешила, потому что знала, как ее ждут: человек, два года назад ставший ее мужем, годовалый ребенок, озеро поля, дым, поднимающийся в сумерках из труб.

Фрихольдер Тервола должен был одинаково хорошо справляться с обязанностями и с правами. Раз в сезон он сам или его представитель обязаны были объехать округ. По горам, через леса и глубокие долины, от Озерного Края до Тролля, а потом по реке Быстрого Дыма снова на юг — таков путь, по которому вот уже два столетия объезжали землю предки Карлави. Весной и летом, сквозь пурпур и золото осени — на хайлу; зимой, когда снег скрывает все следы — на мотосанях обходит Фрихольдер свою территорию. Изолированные фермерские кланы, охотники, ловцы, весовщики, полицейские, несущие патрульную службу, все идут к нему со своими спорами и заботами — как к судье и вождю. Даже кочевники-альфавалы привыкли ждать его на своих тропах, веря, что он исцелит больных и раненых, и пытаясь на ломаном человеческом языке изложить проблемы более сложные.

Однако на этот раз Карлави и его судебные приставы были более озабочены новой плотиной через Оулу. Старую размыло прошлой весной, после необыкновенно снежной зимы, — и 5000 гектаров низменности оказались затопленными. Инженеры из Юваскула, единственного города на Вайнамо, разработали новый проект, учитывающий экстремальные условия. И Карлави решил строить по нему.

— Но, черт побери, — сказал он, — здесь потребуется каждый знающий человек. Я — в том числе. Работу надо кончить до того, как земля просохнет, чтобы ферропласт успел связаться с почвой. А ты сама знаешь, какая сейчас нехватка рабочей силы в нашем округе.

— Кто же тогда отправится в объезд? — спросила Эльва.

— Вот уже чего не знаю, —