не собирался уводить ее на Кветлан. Там она — лишний корабль. А здесь — ключ нашей обороны. Если нам повезет, она уцелеет. Я знаю, наш план не гарантирует успеха, но это — лучшее, что могли придумать мои люди, компьютеры и я сам за этот срок; а ты знал заранее, что срок будет коротким. Менять что-то сейчас — значит навлечь на себя беду.

Настало молчание. Корабль шел вперед, и Моргана отходила от Авалона.

— Что ж… — обмяк Холм. Он похудел, и скулы у него торчали, как верхушки скал. — Ты прав, пожалуй.

— Дядя, сообщают о начале боевых действий, — сказал адъютант Феруна.

— Уже? — Первый маршал Авалона посмотрел на экран. — Слышишь, Дэниел Холм? Попутного тебе ветра. — И он-выключил связь, прежде чем человек успел ответить. — Ну а теперь, — сказал он адъютанту, — мне нужен новый расчет оптимальной орбиты для этого корабля. Просчитай ходы терран… лучшие с их точки зрения, в свете имеющихся у нас данных… и соответственно продумай наши.

В космосе сверкали взрывы. Далеко не каждый из них означал попадание в цель, но огонь все учащался.

«Три Звезды» отошли от своего крейсера. Детекторы катера сразу же засекли движущийся объект. Через несколько секунд поступил результат анализа: терранский «метеор», возможен перехват, сопровождения не наблюдается.

— Добыча! — пропел Водан. — Через пять минут выйдем на выстрел.

По катеру прокатилось «ура». Две с лишним недели маневрирования в тесной металлической скорлупе, не считая тех редких, кратких часов, когда флотилия вступала в бой, были тяжким испытанием.

Их новый вектор указывал прямо на Авалон. Планета росла в небе — Водан летел к Эйат. В победе он не сомневался. «Три Звезды» оснащены на совесть. Размером он превышал соответствующий по классу имперский катер — ифрианам требуется больше места; поэтому ускорение противника было чуть выше. Зато у ифриан была сильнее огневая мощь.

Водан убрал ноги с насеста и повис на ремнях, расправив крылья. Он медленно взмахивал ими, накачивая богатую кислородом кровь в свое сильное, быстрое тело. Каждая клетка в нем трепетала и пела. С кормы доносился шорох — все четыре члена его экипажа следовали его примеру. Вокруг сверкали звезды.

Все внимание Дэниела Холма сосредоточилось на трех макетах в его кабинете. Карта Авалона показывала расположение планетарных установок. Почти все они были замаскированы и, как надеялся Холм — он молился бы об этом, будь он верующим, — оставались неизвестными врагу. Вокруг голографического глобуса двигалось по многочисленным орбитам множество точек. Многие станции были смонтированы всего несколько дней назад на подземных заводах-автоматах — тоже секретных, как полагалось — и тогда же запущены в космос. Третий экран, наконец, показывал то, что было известно о перемещении кораблей.

Холму очень хотелось закурить, но во рту уже горчило от дыма. Эх, выпить бы сейчас! Да нет, не выйдет. Он позволял себе только те наркотики, которые помогали ему держаться на ногах не слишком дорогой ценой.

Он смотрел на экран с картиной космического боя. «Да. Они явно намереваются захватить наш флагман. Идут к нему со всех сторон».

Маршал подошел в окну. Снаружи было еще темно, но первые проблески дня уже обрисовывали дома и зажигали залив. Небо над головой отливало пурпуром, и звезды виднелись расплывчато сквозь негаэкраны. Настройка экранов постоянно менялась, чтобы обеспечивать защиту и в то же время пропускать воздух. От этого в атмосфере возникали легкие завихрения, холодные и чуть влажные. Но пейзаж оставался безмятежным. Бури бушевали в космосе и в сердцах обитателей планеты.

Холм был одинок — так одинок, как никогда в жизни, хотя в любой момент мог разбудить скрытые силы своего мира. Да, это мог сделать только он; компьютеры лишь советовали. Так, должно быть, чувствует себя пехотинец перед атакой.

— Есть! — крикнул Рошфор.

Он увидел пятнышко света в поставленном на предельное увеличение иллюминаторе. Оно постепенно росло, превращаясь в иголку, в веретено, в игрушечный кораблик — и наконец, в поджарого остроносого охотника с тремя золотыми звездами на борту.

Их векторы почти совпадали. Катера приближались один к другому медленнее, чем к планете. «Странно, — думал Рошфор, — что «Анса» подошла так близко, не встретив никакого сопротивления. Может, они обороняются так, для видимости? Очень не хотелось бы для видимости убивать кого-то». Авалон был прекрасен. Левая сторона его большого диска светилась лазурным, бирюзовым, индиговым, играла тысячью оттенков синего под чистым покровом облаков, с зелеными, коричневыми и бурыми проблесками суши. На правой стороне царила тьма, лишь луна озаряла таинственным светом облака и океаны.

Ва Чау сделал пробный выстрел. Результата не последовало — расстояние было слишком велико. Но скоро оно сократится. Теперь Рошфор уже без всякого увеличения видел вражеский катер — пока только как огонек. Но он двигался на фоне звезд, твердо идя своим курсом в отличие от небесных огней.

Космос пылал пожаром на тысячу километров вокруг гигантской «Адовой Скалы». Она не пыталась уйти — да ей это и не удалось бы, учитывая ее массу. Она кружила по орбите вокруг своего мира. Вражеские корабли атаковали ее, обстреливали, уходили и вновь разворачивались для броска. Их было много — она одна, хотя и окруженная роем «метеоров» и «комет». Ее огневая мощь, однако, устрашала — так же как мощь ее приборов и компьютеров. Она до сих пор оставалась неповрежденной. Когда нужно было отключить часть силового экрана, чтобы выпустить снаряд, лазеры охраняли образовавшуюся брешь.

В ее корпус били лучи — но ни один не удерживался на месте достаточно долго, чтобы расплавить тяжелую броню. Бомбы, испускающие смертоносную радиацию, взрывались за пределами ее защиты. Гамма-кванты и нейтроны слой за слоем откладывались на внутренних экранах. Но последние из них, проникавшие все же в отсеки, где находились живые существа, были так немногочисленны, что обычные медикаменты сводили их действие на нет.

«Адова Скала», построенная в космосе, никогда не коснется поверхности планеты. Сама по себе маленькая планета, она сбивала корабль за кораблем, если они осмеливались подойти слишком близко.

Сверхновая Кахаля была сильнее. Но он не собирался рисковать «Валендереем». Его мощная броня и вооружение предназначались для того, чтобы защищать командование флота. Узнав о сражении, адмирал посмотрел на свой экран.

— Мы теряем мелкие суда. Она съедает их, — произнес он почти про себя. — И мне очень не хочется посылать туда корабли покрупнее. Вражеская оборона, оказывается, гораздо сильнее, чем мы ожидали, скоро мы почувствуем это на себе. Однако пока скорости и маневренность не привели нас к успеху. Нужен чисто силовой перевес, чтобы одолеть это чудище; а пока