Хаджар чувствовал себя идиотом. Весь разговор с Данубет он только и делал, что переспрашивал что-то.

— Все в этом мире имеет свою цену, Хаджар, — взгляд древней слегка затуманился. — те эпохи процветания, что Дархан подарил нам, так же имели свою цену. Ей стал договор, что когда наследие Черного Генерала покинет эти чертоги, то Подземный Город исчезнет.

— Но я не собираюсь его забирать.

— И это хорошо… Безымянному Миру не нужен второй Дархан… — странные слова почему-то откликнулись в душе Хаджара какой-то застарелой болью. — Но ты должен понимать силу слов, сын Элизабет. Когда ты уничтожишь Наследие, то вместе с ним — и этот город.

Хаджар посмотрел на город… почему-то вместо людей, орков и гномов и прочих, он увидел маленького демоненка горящего среди обломков зданий и его крик по матери, закрывшей его своим телом от горящей балки.

— Почему…

— Потому что все имеет свою цену. И цена существования Безымянного Мира — Страна Ветра с её Подземным Городом, — спицы Данубет смолкли. — Проход в Долину Мертвых ты найдешь у подножия этого холма. Возьми с собой шарф, который я сшила — в час, когда холода вечности скуют тебя новыми цепями, он сможет ненадолго тебя согреть.

— Холода Вечности? Новые цепи? Согреть? Что все это значит?

— Однажды ты поймешь, Хаджар. И тебе придется решить, какую цену готов заплатить уже ты, dlahi Hadjar.

Услышав родной язык — язык королевства Лидус, он вздрогнул и повернулся к Данубет. Но вместо древней фейри он увидел лишь замерший стул-качалку и лежавшей на нем синий шарф.

И почему-то Хаджар знал, что в этом мире больше нет той, кто называл себя Данубет.

Последняя древняя покинула Страну Ветра.

Город свободы, построенный тем, кто пытался уничтожить этот мир…

Хаджар поднял шарф. Тот буквально таял в его руках.

Теплый.

И какой-то… родной.

Хаджар накинул его на плечи, чувствуя, будто такие знакомые и родные руки заключили его в нежные объятья.

Машинально проверив, крепко ли лежит меч в ножнах, он направился к подножию холма.

Единственное, что так и не сказала — чья именно усыпальница стала местом, где Черный Генерал спрятал свое Наследие.

Глава 1253

Спуск к подножия не оказался для Повелителя, способного перемещаться со скоростью ветра, сколько-нибудь сложной задачей. Единственное “но” — Хаджар чувствовал, что любая попытка использовать технику “Шага Белой Молнии” ничем хорошим для него не закончится.

Одним из требований и естественным ограничением для её использования было наличие открытого неба над головой. Но даже так, Хаджар справился с задачей лишь за несколько минут.

И вот теперь он стоял перед каменной аркой. Простая, без изысков, сложенная из камней цвета речной глины. И единственным, что выдавало в ней некий артефакт неизвестной силы — вуаль, которая дребезжала в темном проходе.

Хаджар подошел к ней вплотную и ощути дуновение силы. Силы, способной уничтожить, возможно, не только Бессмертного, но и даже тех, кто обитал на Седьмом Небе — богов.

И все же, Хаджар ощущал, что эта пелена, шелком заставшая посреди черной неизвестности, не причинит ему вреда. Она чем-то напоминала его “первый” зов — черное одеяние.

— Ерфен, как всегда, был прав, — прозвучало позади. — Ты действительно пришел сюда, предатель.

Хаджар обернулся. Позади него, со стороны разбитой, старой дороги, ведущей в столицу (и, по совместительству, единственный её город) Страны Ветра, стояли двое. В черных одеждах, с простыми клинками бастардами, каждый из них излучал ауру уровня Безымянного начальной стадии.

Ровно на одну ступень развития выше, чем у Хаджара.

Для подавляющего большинства адептов подобный разрыв был чем-то невообразимым и непреодолимым. Никто, в здравом рассудке, не решился бы на противостояние хотя бы одному подобному адепту, не говоря уже о сразу двоих.

Но у Хаджара, когда-то, имелся совсем иной пример перед глазами.

Мечник Орун, способный одним своим присутствием подавить сразу несколько Безымянных.

— Это пространственный кольца? — Хаджар кивнул на руки мечников.

— Странный вопрос для ходячего мертвеца, — сплюнул один из них.

И это стало последним, что мечник успел сделать в своей жизни.

Хаджар был быстр. Достаточно, чтобы даже Безымянные увидели перед собой лишь размазанное пятно серого и синего цвета.

Врезавшись локтем в живот, Хаджар направил сквозь руку волю и энергию. Они, смешавшись с потоками в энергетическом теле противника, заблокировали на мгновение его возможность к использованию своих ресурсов.

И этого хватило, чтобы Хаджар, подсекая ноги фанатика ордена Ворона, схватил его за волосы на затылке, а затем резко ударил кулаком в основание черепа. Раздался неприятный хруст и, вместе с потоком крови изо рта, Безымянный адепт, так и не воспользовавшийся ни защитной техникой, ни жизне-спасающими артефактами, отправился к праотцам.

Еще до того, как его тело упало на землю, напарник почившего замахнулся мечом.

Клинок-бастард вспыхнул темным пламенем, внутри которого кричали в жуткой агонии образы людей. Это явно была техника меча, причем достаточно могущественная, чтобы считаться Императорской.

Адепт опустил меч в стремительном рубящем ударе, которой целился прямо в грудь Хаджару.

Но тот, словно испарившись, переместился практически вплотную к адепту. Удар действительно достиг цели. Вот только вместо того, чтобы ударить лезвием по груди, адепт опустил предплечья на ключицу Хаджару.

Если бы не крепость тела, сравнимая с Небесным артефактом, вкупе с Божественными доспехами, то Хаджар явно бы на долгое время отправился бы на больничную койку.

Но история не знает сослагательных наклонений так же, как их не знает и поединок идущих по пути развития. Техника, уже начавшая распространяться в сторону города, испарилась лоскутами тьмы в ту же секунду, как ладонь Хаджара врезалась в грудь противнику.

Так же, ка и в случае с адептом, чье тело еще так и не упало на землю, он заблокировал волю и энергию противника. Но в отличии от предыдущего, этот уже успел извлечь из источника некоторое количество энергии.

Так что, как только Хаджар отсек от него источник, он сообразил использовать те крупицы, которые еще остались в воздухе и не отправились к Реке Мира.

Оттолкнув Хаджара плечом, он, сплевывая кровью, нанес быстрый, секущий удар. И в этом ударе ощущалась мощь не только воли и