на столике у зеркала. На меня она взглянула почти дружелюбно.

– За ним послали, – сказала я.

– Ты больше не будешь бегать сама, – сказала принцесса. – Тебе нужна нормальная свита, как любимой женщине господина. Он тебя вправду приблизил к себе этой ночью?

– Мы разговаривали о севере, – сказала я и вызвала взрыв её смеха. – Почти до рассвета. Господин считает, что ему нужен толмач, знающий наш язык, – он учил меня говорить разные слова…

– Никак не могу понять, что ты такое – полная дурочка или чересчур умна! – сказала Раадрашь, смеясь. – И похоже, твой кастрат тебя стоит!

В этот момент в комнату сломя голову, как мальчишка, влетел Шуарле. Я никогда его таким не видела. Он улыбался, его глаза сияли, он вовсе не выглядел как «бедная худышка» с вечными чёрточками не то тоски, не то скрытой боли – и он кинулся к моим ногам с разбега. Обнял колени, прижался щекой к моему бедру, взглянул снизу вверх в счастливом восхищении:

– Лиалешь, благослови тебя Нут, и я благословляю, госпожа Две Шестёрки! Ты всюду приносишь счастье, ты всем приносишь счастье, а этот замок – счастливейшее место в мире подзвёздном!

Я погладила его по голове:

– Шуарле, что с тобой? Разве хорошо обижать одну принцессу и благословлять другую?

Он обернулся к Раадрашь с совершенно обезоруживающей улыбкой:

– Высокорождённая госпожа, прости мне необдуманные слова! Мясо из грибной похлёбки просто не успело опомниться от целого вороха приключений. Я со вчерашнего дня мечтал как следует поблагодарить тебя за грибные пирожки, птица птиц – прости меня снова, – и, выпустив мои колени, отвесил земной поклон её высочеству.

Раадрашь нахмурилась – и рассмеялась.

– Встань, шут! Что это было?

Шуарле сел на пол, поджав ноги под себя. Глядя на нас с искорками небесного света в глазах, состроив умильную мину, сказал действительно шутовским тоном кающегося грешника:

– Разве бедному птенцу, рождённому в деревне, под силу вместить такую бездну совершенств? Он поневоле делает глупости, ему не справиться со смущением – а что поделаешь?

Он и не думал унижаться и лгать, спасая свою жизнь. Мне показалось, Шуарле вообще забыл, что ему угрожала опасность. На Раадрашь он больше не сердился и не боялся её – у моего друга был вид человека, который искренне любит весь мир Божий. За время его отсутствия, проведённое им с бойцами принца, случилось что-то очень хорошее, решила я. Возможно, здесь стражники отнеслись к нему по-приятельски, а может, просто попав в общество аглийе, Шуарле, наконец, почувствовал себя среди своих – расспрашивать было не время.

Раадрашь уселась на мою постель и взяла чашку с кавойе, я сделала то же самое. Шуарле, сидящий у моих ног, закопался пальцами в волосы, изображая, вероятно, как посыпают голову пеплом:

– Моей госпоже принесли кавойе чужие! – сказал он с преувеличенным, комичным сокрушением. – Как переживу это? Нет мне пощады, нет прощения!

Раадрашь улыбалась, я смеялась, Шуарле, видя, что нам смешно, болтал всякий вздор. Я вдруг поняла, что принцессе вовсе не хочется уходить. Чтобы иметь повод остаться, Раадрашь начала расспрашивать нас о пути через горы; я начала с грибов и впала в смехотворное враньё, а Шуарле подхватил и принялся врать уже всерьёз. Он опёрся локтями на мои колени и с видом вдохновенным и серьёзным рассказал о чудовище высотой с дерево и толщиной с колокольню, которое хотело забрать меня в преисподнюю, а он, Шуарле, заколол демона в пятку, произнеся древнее и страшно могущественное заклинание против нежити и злых чар. Под конец истории Раадрашь хохотала, вытирала рукавом слёзы – и заявила:

– Лиалешь, я хочу, чтобы ты была в моей свите. Ты и твой кастрат – я такого ещё не видела, он забавный, как щенок!

– Ай-ай-ауу! – тявкнул и заскулил Шуарле, и Раадрашь снова прыснула.

– Ты его убить хотела, – сказала я укоризненно. – Как мы можем тебе верить?

– Я же не знала! – возразила Раадрашь с искренним удивлением. – Брось, мне больше не хочется его убивать… всё это пустяки. Пойдём, я покажу тебе замок.

– Разве мне можно покидать тёмную сторону? – спросила я тоже удивлённо.

– Во-первых, в сопровождении слуги, – сказала принцесса. – А во-вторых – это я хочу, чтобы ты пошла. Кто может тебе запретить?

Мы с Шуарле переглянулись – и пошли.

Выйдя за резную дверь, отделяющую женские покои от помещений, принадлежащих мужчинам, мы сразу встретились с его высочеством. Принц Тхарайя, сопровождаемый молодым бойцом, как мне показалось, сам намеревался посетить обитель женщин – иначе что он мог делать в этой части дома? Он выглядел хмурым и озабоченным, но, встретившись со мной взглядом, улыбнулся своей удивительной улыбкой. Я вдруг поняла, что чему-то страшно рада и, вероятно, сильно хотела его видеть, не отдавая себе отчёта.

– Всё в порядке, Лиалешь? – спросил принц и сбросил с лица чёлку, мотнув головой. – Идёт хороший день?

Я сделала реверанс, и все рассмеялись, даже Раадрашь.

– Я думаю, идёт прекрасный день, – сказала я. – Доброе утро, принц Тхарайя.

– Научи этим танцам всех здешних женщин, – сказал принц, всё ещё смеясь. – Это очень забавно… Однако, Лиалешь, мне нравится, что ты хорошо себя чувствуешь; теперь я спокоен, и мне надо заняться делами.

Это было сказано, пожалуй, слегка печально. Я подумала, что его высочество не так уж и хочет оставить меня, тоже огорчилась и сказала с надеждой:

– Но вечером, закончив дневные дела, ты сможешь позвать меня?

Принц кивнул так поспешно, будто ждал этого вопроса.

– Конечно, моя госпожа! – отвечал он, сразу повеселев. – Это будет вечер вечеров!

Это заявление рассмешило Раадрашь, но Тхарайя взглянул коротко и внимательно, будто хотел увидеть, что у неё на уме, – и она тут же заявила:

– Уйдём, Лиалешь! – добавив не без яда: – Не годится докучать занятым мужчинам.

Принц усмехнулся, чуть пожал плечами и ушёл, сопровождаемый своей свитой, оставив меня в неожиданном сожалении.

– Раадрашь, – сказала я, еле успев скрыть укоризну, – мне отчего-то кажется, что ты не слишком любезна с нашим господином.

Её высочество фыркнула.

– Видишь ли, бедняжка, – сказала она насмешливо, – я старшая жена Тхарайя, но я никогда не имела претензии быть его любимой женой. Если бы отец и принц спросили меня, я ответила бы, что замужество вообще меня не привлекает, сковывая подобно каторжной цепи. Отчасти я даже рада, что Тхарайя бесплоден: возиться с младенцами было бы нестерпимо для меня.

– Это печально, – сказала я. – Я хотела сказать, что младенцы милы, а дети постарше – просто очаровательны…

– Да! – воскликнула Раадрашь со смехом. – Орлице нужны небеса, а курице – цыплята!

Шуарле слегка нахмурился, но я тоже рассмеялась.

– Знаешь, Раадрашь, –