Выходило криво, как ее собственные стежки на ткани.

Она спустилась к речке. Взглянула в угольную водную гладь. Там метались души умерших. На другом берегу бродили упыри. Речка притягивала их и отпугивала одновременно. Может, как-нибудь утонут. Василика не боялась, не безобидная девка ведь. Иногда они с Кощеем дразнили нежить, кидались черепушками или костями, а потом перебивали всех, кто посмеет приблизиться. Страшная забава, зато развеивала скуку.

А сколько диковинок можно было отыскать среди вещей, хранившихся у Кощея! Поначалу Василика брезгливо морщилась, а потом привыкла, перестала пугаться и с удовольствием копалась среди останков. Чего только они с Кощеем не находили! И перстни, и мониста, и усерязи, разноцветные каменья, странные обереги из рыбьей чешуи и вороньих когтей, жемчуга, отрезы дорогих тканей и пригоршни монет.

– Чего только не тащат с собой, лишь бы другим не досталось, – ворчал Кощей. – Люди, чтоб их.

Находки подсказывали, что умершие не были бедняками. Отчего-то нежитью чаще становились те, у кого дом ломился от сундуков с шелками, и перстней, и мехов. Кощей говорил, что в погоне за богатством люди теряли себя, потому-то и превращались в чудовищ. Василика тяжело вздыхала.

Вода колыхнулась. Мимо пролетела кость. Упыри с другого берега дразнились, совсем как деревенские мальчишки. Василика нахмурилась. Сравнение ей не нравилось, но и отделаться от него она никак не могла. Неживые не нуждались в ласковом слове – они жаждали теплой крови. Скорая и окончательная погибель для них – избавление. Василика была бы рада всадить в них лезвия кинжалов, но идти в одиночку против толпы мертвецов не хотелось.

Один упырь попытался нырнуть в воду и тут же выскочил с визгом. На гнилой коже проступили ожоги. Остальные заметались по берегу в страхе и вскоре исчезли за деревьями. Василика усмехнулась. Потерявшая рассудок нежить не могла состязаться с ней.

Посидев у речки еще немного, она поднялась на ноги и взглянула на собственное отражение. Худая, бледная, с впалыми щеками – ну прямо под стать Кощею! Красавица, ничего не скажешь. Быстро же Навь изменила ее, даже русая коса и та потускнела, впору бы распустить и воткнуть вместо гребешка птичьи косточки, тонкие и белесые.

Василика помотала головой и повернула к дому. Ничего, Кощей будет рад и такой, главное, что живая, с горячей кровью и белой кожей, а остальное приложится.

* * *

Черные воды уносили его на дно не впервой, но каждый раз Кощей ощущал жуткий страх и сопротивлялся как мог. Неудивительно, что он просыпался в холодном поту, а потом долго не мог уснуть.

В доме было подозрительно тихо, настолько, что Кощей сразу понял: Василика не послушалась, пошла сама невесть куда. Он покачал головой, схватил зазубренный меч и выбежал из дома. В прошлый раз пришлось промывать девке раны мертвой и живой водой. Что будет теперь?..

Не успел он додумать, как вдруг увидел Василику, целую, невредимую и совершенно спокойную. Девка шла к дому, одновременно пытаясь очистить подол с багряной вышивкой от налипшей грязи.

«Дур-рак!» – выдохнул Кощей про себя. И стоило оно переполоха? Вскочил, как тревожная невестушка в ожидании жениха, тьфу! Пришлось остановиться, сделать вдох-выдох, осмотреть лезвие клинка, убедиться, что оно чистое, – да все что угодно, лишь бы колотившееся сердце успокоилось.

– Ты сегодня бледнее обычного, – сказала Василика. – Снова кошмары?

– Угу, – кивнул Кощей. – Грызут, как блохи – дворового пса.

– Я бы сделала отвар, но не из чего, – пожала плечами девка.

– Не переживай. – Кощей отвернулся. – Не помру. По крайней мере, не от этого.

Его хворь была ему понятна, но признавать ее существование не хотелось. Где он – и где молодица, вчерашний ребенок?

Это было непостижимо любому уму. Кощей вернулся в дом, бросил меч на груду костей, которую называл столом, пригладил взлохмаченные волосы и уселся рядом.

Грыз стыд. Казалось, неясное омерзение забралось в самую глубину души и теперь отплясывало там со злобным хохотом. Хуже влюбленного молодого дурака может быть только старый. Гадость. Нежелание отпускать Василику сплеталось вместе с опасением, что Вран прилетит, когда будет слишком поздно, – они оба устанут ждать, а Василика привыкнет к ходячим мертвякам, голой земле и вечной пустоте.

Конечно, Кощей не хотел, чтобы она гнила тут вместе с ним, но и представить свою жизнь без нее уже не мог. Одним словом, дрянь. Хуже гнилого нароста. И лечить бесполезно, тут травами и снадобьями не поможешь.

Домовой противно хихикал за спиной. Потешался. Дух прекрасно все понимал. Ему нравилось смотреть, как Кощей, сам того не осознавая, тянулся к Василике, а та отдалялась, поскольку не хотела, чтобы ее грызли и выпивали, как нежить – людскую кровь.

Вот уж точно – умертвие, только в человеческом обличье.

– Я тут подумала, – присела рядом Василика. – Может, прогуляемся до Грани? Посмотрим одним глазком, а?

– Подумала она, – скривился Кощей. – Лучше подумай о том, скольких придется уничтожить, прежде чем мы туда доберемся, и скольких положим на обратном пути.

– Но я ведь спокойно прошла, – пожала плечами Василика. – Давай хотя бы попробуем?

– Может, и попробуем. – Пришлось согласиться, чтобы не проболтаться лишний раз.

Да, прошла, как тут не пройти, если за тебя заплатили душой, и не простой, а ведьминской. Добровольная жертва, чтоб ее. Жаль, Василика не знала и вряд ли узнает. Кощей обещал себе не трепать языком лишний раз. Вот вернется к живым, тогда все поймет. А пока нечего было тревожить девку.

Кощей смотрел на Василику и мысленно смеялся над собой. Стоило почти потерять ее во второй раз, чтобы понять собственное чувство. Гордиться тут было нечем, убиваться… Нет, ну это уже перебор. Он далеко не молодец, переживет как-нибудь.

Хотя идея отправиться вместе к алатырь-камню очень даже хороша. Да, по пути он начнет слабеть, а потом плоть не выдержит, и Кощей рухнет замертво. А что, всяко лучше, чем коротать еще несколько столетий в одиночестве. Кощей прекрасно понимал, что однажды сила иссякнет и он станет беспомощным, ничего не сможет сделать с чудовищами вокруг, и его просто сожрут. Вот такой вот некрасивый конец. Другое дело – самому гордо пойти навстречу гибели. Неразумно, глупо, но всяко лучше, чем терпеть до последнего.

– А можно ли из крови сделать живую водицу? – неожиданно спросила Василика.

Лучше бы вообще ни о чем не думала. Или о каких-нибудь женских пустяках. Впрочем, он недалеко от нее ушел.

– Да, – отозвался Кощей. – Но прибегать к такому способу не советую. Кровь приманивает умертвий. Они чуют ее издали. Стоит один раз порезаться, как мигом