труднодоступного монастыря Бетания, расположенного в глубоком горном ущелье, и отважный ребенок снова отправился в путь.

В Бетании подростка-скитальца встретили двое монахов в уже преклонных годах, которые пришли в обитель еще в 20-е годы – отец Георгий (Мхеидзе) и отец Иоанн (Майсурадзе), прославленные впоследствии в лике преподобных. Эти два грузинских старца-отшельника стали любимейшими наставниками Васико. Отец Иоанн (Майсурадзе) семнадцать лет прожил на Святой Горе Афон. Должно быть, от него Васико впервые услышал о святом Гаврииле Афонском – старце, который прошел по воде и принес на афонский берег приплывшую по морю Иверскую икону Божией Матери. Иверия – древнее название Грузии…

Все это время мать искала Васико, и когда беглеца удалось найти, он вернулся домой, снова стал ходить в школу. С тех пор мать больше не запрещала ему читать Евангелие и «разговаривать с иконами», то есть молиться. В старости Варвара Ургебадзе и сама примет монашеский постриг с именем Анна и окончит свои дни в монастыре.

Теперь в летние каникулы Васико хотя бы раз в месяц отправлялся в Бетанийский монастырь, где помогал своим любимым старцам и слушал их наставления. Однажды Васико был голос: «Иди, разбирай руины церкви святого Георгия, потому что твой отец разрушал церкви», и с тех его часто видели в Тбилиси возле разрушенных церквей.

Монахиня Пелагия (Ксоврели) вспоминает рассказ своего дяди Георгия, которого за большую силу прозвали «Муха» (Дуб). Однажды летним днем дядя Георгий пришел домой и во всеуслышание громко сказал: «Слава Господу Христу, у Него еще есть Свои избранные люди на земле», а затем рассказал: «Домой шел старой дорогой Варвары, и когда приблизился к разрушенному собору святого Георгия, что я вижу: Годердзи, сын Васико, в эту жару освобождал собор от больших глыб. Занятый работой, какое-то время он меня не замечал, я тоже, увидев это зрелище, не произнес ни слова, а когда он меня увидел, то обрадовался и сказал: „Иди сюда, дядя Муха, и если сможешь, – показал мне на одну большую глыбу, – подними“. Я очень старался, но не смог сдвинуть с места. А он подошел, сказал: „Во имя Христа“, поднял и водрузил вместе с глыбами, собравшимися снаружи собора». «Наша семья была верующей, но ввиду того злосчастного режима, перестала посещать церковь и соблюдать пост. А дядя Муха с того дня снова вернулся к христианской жизни», – завершает рассказ монахиня Пелагия.

Васико было шестнадцать лет, когда в Тбилиси на месте старого Верийского кладбища стали сажать сад и бульдозерами ровнять могилы. Юноша по ночам приходил на кладбище, собирал разбросанные повсюду кости умерших в мешок и в подходящем месте снова предавал земле – его душа болела при виде святотатства.

Службу в армии Васико-Годордзи Ургебадзе проходил в Батуми. Имея с детства привычку к аскетической жизни, ему не трудно было жить по армейскому уставу, но сильно угнетало, что совсем не оставалось времени ходить в храм. Однажды Годордзи горячо помолился, чтобы Господь не отнимал у него главной радости в жизни, и через два дня его назначили посыльным. Таким образом, днем он разносил по адресам корреспонденцию и успевал попасть на вечернюю службу в храм.

В «биографическом» медицинском заключении об армейском периоде жизни отца Гаври ила содержатся интересные сведения: «В 1949 году был призван к военной службе. Даже находясь там, свободное время проводил в церкви. В среду и пятницу ничего не ел. Начальники и солдаты со смехом слушали его бред: „В среду Иуда продал Христа за тридцать серебряников, а в пятницу – еврейские епископы распяли Христа на кресте“». В справке, правда, ничего не говорится о том, что в свободное время от армейской службы Годордзи изучал древнегрузинскую письменность и читал старинные книги в монастырских библиотеках – во времена атеизма это тоже могло квалифицироваться как «помешательство» на религиозной почве.

Когда Годордзи вернулся из армии, его хотели женить, но он даже не взглянул на девушку, которую ему привели для знакомства, – молча встал и вышел из комнаты. Он готовился стать монахом и всю свою жизнь хотел посвятить служению Богу.

«Мы жили по соседству с отцом Гавриилом. Он часто разговаривал с мальчишками, дарил кресты, водил их вокруг храма святой великомученицы Варвары. Однажды посмотрел мне в глаза и сказал: „Всегда помни – Бог есть!“ – рассказывает Гия Кобачишвили, его сосед.

В конце декабря 1954 года Годордзи Ургебадзе обратился к Кутаисско-Гаенатскому епископу Гавриилу (Чачанидзе) с письменным прошением: «Прошу принять меня в Ваш кафедральный собор служителем, так как в этом смысл моей жизни». Вскоре молодой человек был рукоположен во диакона, получил назначение на место внештатного диакона в Кутаисский храм святых апостолов Петра и Павла и обратился к церковному начальству с еще одной просьбой: «С детства имею тягу к монашеству, поэтому смиренно прошу Вас постричь меня в малую схиму и наречь именем святого Гавриила Афонского. Послушник Вашего Преосвященства».

В начале 1955 года в Моцаметском монастыре Годордзи был пострижен в монашество с именем Гавриил, а через три дня рукоположен в сан иеромонаха. В течение нескольких лет он служил в храмах Кутаиси, в своем любимом с детства Бетанийском монастыре, а когда после смерти обоих старцев в 1962 году власти закрыли монастырь Бетанию, вернулся в Тбилиси, стал служить в Сионском кафедральном соборе. Примерно в это время отец Гавриил начал строить во дворе своего дома церковь-молельню с семью куполами. К отцу Гавриилу то и дело приходили из милиции или райисполкома, требуя убрать его домовую церковь, грозились подогнать бульдозеры и ее разрушить. «Однажды брат пришел домой, встал на колени перед церковью, которую он сам построил, и начал плакать: „Господи, как я могу разрушить церковь, которая воздвигнута во славу Твою!“» – вспоминает его младшая сестра Джульетта.

В конце концов отцу Гавриилу все же пришлось пойти на уступки – вместо семи куполов он возвел один, синий, со звездами, как у русских храмов. Но потом ему пришлось снять и этот купол, чтобы «религиозный объект» не было видно с улицы, и покрыть свою молельню крышей. Эта церковь, украшенная редкими иконами, и по сей день сохранилась в Тбилиси.

«Он почти каждый день ходил на свалку, искал среди мусора иконы, церковную утварь, – вспоминает об отце Гавриле схиигумения Иоанна (Сихарулидзе). – Там он не раз находил старинные иконы и очень радовался, возвращаясь домой с находкой. Он чистил иконы, приводил в порядок и размещал в церковке, которую построил своими руками».

«Он с детства был хрупкой души человек. Когда его посвятили в священники, народ по-своему выражал ему свое почтение. Когда Гавриил приходил домой, он часто