Шрифт:
Закладка:
– Что ж, самое время это проверить, – пробормотала я.
Винсент кивнул и, кинув на стол несколько монеток с очень щедрыми чаевыми, поднялся.
Надеюсь, Грогон в хорошем настроении, потому что после нашего визита оно может только испортиться.
23
Преподаватели Академии жили в отдельном жилом корпусе. Это было четырехэтажное строение, слишком большое для всех имеющихся преподавателей. И слишком шикарное, если честно. Еще и избыток площади предполагал повышенный комфорт – педагоги жили, занимая по два, а то и три жилых блока.
Вот ректор, например, вообще занял весь последний этаж.
Был девятый час вечера, время не так чтобы позднее, но явно неподходящее для рабочих визитов. И вообще, очевидно, что Грогон ждал не нас, а кого-то более близкого, потому что на мой уверенный стук раздалось:
– Заходи!
Мы с Винсентом переглянулись, но заходить не рискнули, а потому я, набрав в грудь побольше воздуха, крикнула через дверь:
– Нет уж, лучше вы к нам!
Некоторое время ректор молчал. Видимо, обдумывал предложение. Мы с Винсентом снова переглянулись. По глазам парня я догадывалась, что жениться на Келлер ему казалось уже не такой плохой идеей. В отличие от встречи с ректором, который ждал явно не нас и наверняка вообще рассчитывал на более приятное времяпрепровождение. Я же надеялась, что ждал он не любовницу, потому что мне тогда будет ужасно неловко перед всем Грогоновским семейством.
Наконец, дверь распахнулась, и перед нами предстал уважаемый ректор нашей академии с видом таким многообещающим, что даже мне захотелось женить Винсента на Келлер.
– Так… – исчерпывающе произнес ректор, скрестив руки на груди.
Одет он, кстати, был в не до конца застегнутую рубашку с закатанными до локтя рукавами, и домашние мятые штаны. Ну точно любовницу ждал! И это под самым носом леди Грогон!
– Надо поговорить, – сказала я, решив, что совестить здоровенного мужика, которому предстоит погрузиться в мои проблемы, сейчас не лучшее время. Но потом, потом обязательно!
Точнее, «сказала», это, конечно, сильно приукрашено. Пискнула, скорее.
Грогон перевел взгляд с меня на Винсента и совсем уж помрачнел.
– Руэда, если я сейчас узнаю, что девушка непраздна, твои предыдущие приключения покажутся легкой увеселительной прогулкой.
Мне, конечно, очень было интересно, что же там за приключения такие были в прошлый раз у Руэда, но само предположение ректора было просто возмутительным! Бесячим и идиотским!
– А мы как раз по этому поводу, – заявила я и сделала вид, что не вижу, как у Винсента вытягивается лицо. – Можем зайти или будем обсуждать всем преподавательским коллективом?
Уверена, Грогон нас не хотел пускать, но посвящать всех педагогов в очевидно интимную проблему не хотел еще больше. Ректор посторонился, и мы с Руэда вошли в его комнаты.
Просторная прихожая с зеркалами, красивой резной вешалкой и лавкой с мягким сиденьем и смешными лапками вместо ножек – все выдавало женскую руку в интерьере. Я скользнула взглядом за спину ректора, чтобы рассмотреть обстановку следующего помещения – хотелось познакомиться поближе со вкусом и стилем леди Грогон, весьма популярную в светском обществе любительницу ремонта и меблировки!
Впрочем, пройтись по комнатам мне не дали. И вообще весьма непрозрачно намекнули, что надо бы побыстрее изъясниться и не мешать лорду ректору налаживать тайную личную жизнь.
– Ну? – мрачно спросил Грогон.
И я решила, что откладывать неизбежное? Шокировать, так с порога!
– Мне подмешали приворотное зелье.
– Кто? – нехорошо прищурился ректор.
– Винсент, – честно ответила я, и прежде чем Грогон открыл рот, спешно пояснила: – Но он нечаянно, он не знал, что в бутылке. А в бутылке была «Мгновенная любовь».
Ректор удивленно моргнул. Помолчал. Произвел какой-то мыслительный процесс, судя по задумчивому взгляду. А потом сделал вывод, которого лично я от него ну никак не ожидала!
– И ты теперь беременна? – спросил ректор.
Тут уже не выдержал Винсент:
– Да какого вы обо мне мнения?!
– Раз ты еще жив – хорошего, – «успокоил» его ректор.
Происходящее было возмутительно! Аристократка в моем лице вопила, что нужно спешно найти ту языкастую сволочь и оттяпать ей язык за эти унизительные сплетни! Но Хель Лагерра аристократкой не была, а потому, стараясь не выдавать своего смущения и возмущения, я произнесла:
– Моя интимная жизнь вас обоих вообще не касается. Мы здесь потому, что в стенах академии одна больная на голову девица решила удачно выйти замуж самыми грязными методами!
– Так, – вздохнул ректор и потер глаза.
В дверь постучали. Игриво так, но оч-чень настойчиво. Кажется, в этот момент Грогону захотелось взвыть то ли от безысходности, то ли от большой любви к своей работе.
– Дорогая, у нас гости! – громко предупредил ректор, прежде чем идти открывать.
Я впилась взглядом в медленно открывающуюся дверь, за которой стояла…
Леди Грогон.
Она стояла, активно кутаясь в плащ с головы до ног, и тоже не излучала восторга по поводу нашего визита. Кажется, мы с Винсентом нарушили вечер укрепления семейных отношений. Парень, видимо, подумал о том же, а потому неуверенно предположил:
– Ну-у-у, мы, пожалуй, лучше зайдем завтра.
Сцапал меня за локоток и попытался просочиться на выход мимо четы Грогонов со мной в обнимку.
– Стоять! – рявкнул ректор.
Все замерли, а леди Грогон вздохнула:
– А я предлагала снять апартаменты. Но нет, куда ж ты от своих птенчиков!
И прошла мимо нас с видом недовольным, какой бывает у женщины, вынужденно отложившей грандиозный скандал.
– Идем, – мрачно проговорил ректор, хватая с вешалки куртку.
– Куда? – осторожно поинтересовалась я, рефлекторно прижимаясь к Винсенту.
– В мой кабинет. Будете излагать события последовательно и развернуто.
Я была не против. Особенно, учитывая такую ободряющую руку Винсента на моей талии, которую парень почему-то опять не стал убирать.
В кабинете у ректора я имела счастье находиться всего один раз – когда заявилась поступать в академию. Тогда я была взбудоражена побегом, немного опьянена собственной смелостью и все свое внимание сосредоточила на лорде Грогоне. Мне пришлось приложить немало обаяния, воспитания и, чего уж скрывать, отчаяния, чтобы уговорить взять меня в адептки. Так что по сторонам смотреть было некогда, а потому сейчас я с любопытством вертела головой,
