Мамаша Мо, помнится, говаривала, что самоуверенность – грех великий.

Но в данном случае полезный.

Мне.

Стою. Гляжу. Просто-таки взглядом облизываю, правда, в голове одна мысль – что туалет все же нужен и желательно бы добраться до него побыстрей. А то ж неудобно может выйти. Или… вдруг я от большой любви опозорюсь.

– Итак… к сожалению, мы с тобой несколько разминулись. Я давно хотел встретиться. В записях моего отца ты значишься как очень перспективный объект.

А я еще в записи попала?

Хотя чего тут удивляться-то? Старый Змей тоже был засранцем.

– Он испытывал к тебе прямо-таки удивительную привязанность. Но теперь я понимаю. Ты особенная, Милисента, непохожая на других. – И опять говорит, что кот мурлычет. Слова журчат, будто вода по камням, обволакивают. – Думаю, только ты одна и способна понять меня по-настоящему.

А главное, ровно так.

Спокойно.

Не в первый раз говорит. И про особенную тоже.

– Остальные мне нужны, чтобы достигнуть великой цели, но лишь ты разделишь со мной триумф.

Разделю.

Можно и триумф, но лучше бы клозет.

– Мы вместе ознаменуем начало нового мира… – Он запнулся и вздохнул, потер щеку, явно пытаясь вспомнить, что же там дальше.

– Ага, – сказала я, заполняя возникшую паузу. И глазами хлопнула так, старательно.

Ну, ради мира.

– Так вот… сначала нужно будет кое-что сделать. Во благо мира.

– Если во благо мира, то я готова.

А то ж, блин, мочи терпеть нет. Даже во благо мира. Пускай уже договаривает, а то ж сидит, вздыхает, мнется неуверенно.

И это повелитель мира?

Пусть и будущий.

– Я в тебе не сомневался! Ты ведь готова показать мне свою любовь?

Ага. Еще немного, и прям здесь покажу. А ковер-то дорогой. Вот интересно, это на меня его взгляд так действует? Или просто организм, наконец, очнулся?

– Тогда, Милисента, я тебе доверю самое важное… – Он снова замолчал. Ну и я молчу. Жду, значит, продолжения. – Очень скоро, завтра вечером, состоится вечер.

Вечером вечер?

Логично, однако.

– Особый вечер, на который я пригласил своих самых близких союзников. А еще тех, кого желаю ими видеть. – И руку о руку потер. Снова выпялился. А я уже просто не дышу. От восторга, стало быть, и понимания важности своей роли в сотворении чего-то там. – И мне нужно, чтобы ты помогла одному человеку принять решение.

– Какое?

– Он ищет себе супругу. Женщину серьезную. Умную. И одаренную. Как ты.

– Я замужем, – сказала я, и стало грустно, потому что это не супружество, а недоразумение одно.

– Я знаю. Но мы это исправим. Не бойся.

Это не страх.

Это другое.

Это желание взять что-то потяжелее и опустить на макушку этому недопророку.

– Ты будешь свободна. И мы используем это во благо…

Нет, потом, позже, в комнатушке, куда меня препроводили, – благо при ней имелся и туалет, – я поняла, что мне повезло.

Не просто повезло.

Так повезло, как может повезти лишь раз в жизни.

Этот ублюдок настолько привык к собственной силе, что в дурную голову его и мысли не закралось, что однажды эта сила может просто не подействовать.

И все вокруг тоже привыкли.

И…

И дальше-то что?

Глава 20,

где продолжают радеть за судьбу мира

Огонь в подземной пещере горел слабый. Он переползал с одной деревяшки на другую, подергивая их рыжей пеленой, а то и вовсе прятался под дрова, будто испугавшись кромешной тьмы. Но как ни странно, тепла костер давал достаточно, и Чарльз с удовольствием вытянул над ним озябшие руки.

Знобило.

И не только его.

Странник, сидевший рядом, то и дело вздрагивал. И тогда от костра разбегались тени.

– Проблема в том, – он заговорил сам, именно тогда, когда Чарльз уже изрядно устал от молчания, – что выход в башню на другой стороне. Нам нужно будет подняться по реке, а значит, пройти по узкому руслу.

Там, где осваивались големы и хозяйничали люди, которые гостям совершенно не обрадуются.

– И место такое, что особо не обойдешь.

Странник растопырил пальцы и пошевелил ими, разгоняя кровь.

– Извините. Сразу надо было подумать. Но, – он поморщился, – голова до сих пор чугунная.

И у Чарльза голова тоже соображала плохо, даже раздражение было вялым.

– А поверху если? – предложил Эдди.

– Поверху… в принципе, можем выйти в Нижнем городе. – Странник задумался. Его лицо побледнело. И осунулось. И выглядело совершенно больным, а еще появилось в чертах что-то такое, вызывавшее подспудное отвращение.

Как будто он и не человек, а подземник.

– Перейти по Звонкой улице, там… там дальше храм. От храма если, то вниз спустимся. И получается, перейдем опасное место. А дальше уже под землей.

Он замолчал, задумавшись.

– Опасно? – подал голос Эдди, который после пробуждения был мрачнее и молчаливей обыкновенного.

– Тот человек, архивариус… мы ему не слишком верили, но он был неглуп. И со многими успел свести знакомство. Неизвестно, о каких из верхних ворот он знал.

Он.

И Молли.

Вот так и спасай девиц в беде. Лучше бы оставил. Кулаки Чарльза сжались и появилась нехорошая мысль, что женщин бить, конечно, в целом неправильно, но в любом правиле случаются исключения.

– То есть нас могут ждать?

– Могут, – согласился Странник.

– Что им вообще понадобилось тут, внизу? – спросил Чарльз, потянувшись ближе к огню. И мелкая дрожь сотрясла тело.

А ему казалось, что глушилки – это так, пустяки.

Развлечение.

Развлекся, мать твою.

– Понятия не имею. Его очень интересовал древний город. Особенно храм.

Храм.

И древний город. Еще один древний город в придачу к прочим. А с учетом того, что все началось именно с древнего города, этот интерес не выглядит пустым.

Да и Змееныш сомнительно, чтобы просто увлекся.

Нет, интерес был.

Серьезный. Иначе не стали бы рисковать ни големами, ни людьми. Стало быть… стало быть, вниз возвращаться нельзя. Реку перекроют. Чарльз ее первым делом перекрыл бы. И по берегам выставил бы сигналки. А не стоит считать их глупее.

– Тогда идем наверх, – принял решение Эдди и кулаки сжал. – Если что, прорвемся.

А Чарльз кивнул.

– Хорошо. – Странник убрал руки в подмышки. – Заодно… надо с дядей посоветоваться. Он говорил, что многие тут недовольны.

Глаза его нехорошо блеснули.

– Думаю, уже в достаточной степени недовольны…

– А големы? – поинтересовался Чарльз.

– Найдется и на них управа. В конце концов, мастеров в городе и вправду много. Всяких.

В комнате меня ждали.

Ну, когда я вышла из уборной, то обнаружила двух девиц с одинаково истощенными, но в то же время вдохновленными лицами. Девицы были обряжены в