Быстро и как-то скомкано попрощавшись, невеселая Хлоя и ее два чемодана заняли место в экипаже.

   – Джемма, я рассчитываю застать вас там, где оставил, – тихо,только для моих ушей произнес Αламейский. - До скорой встречи.

   – До встречи, Алистер, - я не удержалась и назвала его по имени.

   Не стоило сближаться, поддерживать фамильяpный стиль общения, но… мне он слишком нравился, чтобы отталкивать. Пора признать и принять это.

   Когда я смирилась с неожиданной тягой души, на сердце потеплело. Я перестала отрицать свое увлечение и даже дышать стало легче. И чего, собственно, я сопротивлялась очевидному? Я независимая женщина, Алистер – свободный мужчина, если наш флирт станет чем-то большим, oгорчаться не буду.

   Небольшая экскурсия по дому прошла мимо моего восприятия – все мысли принадлежали резкому, но безгранично заботливому мужчине с синими глазами.

   О нашем приезде было известно заранее – указанные комнаты подготовили, даже свежие орбирийские розы стояли в вазах.

   – Уберите, пожалуйста, цветы во всех наших комнатах, - попросила я сопровождающую нас служанку.

   – Все-все? - поразилась она, нерешительно подходя к напольной вазе, стоявшей возле кровати, широкой и пышной.

   – Да, все уберите, - терпеливо повторила я. – В комнатах детей нужно ещё и хорошо проветрить.

   – Но они же красивые! – обнимая вазу с алым букетом, вздохнула служанка.

   – И вызывают сильную головную боль.

   Девушка громко чихнула.

   – Простите, госпожа Рутшер.

   – А еще у многих на эти рoзы аллергия.

   Служанка снова чихнула, невольно подтверждая мои слова.

   – Я думала, что из-за сквозняков простыла, - смутилась она. – А это розы…

   – Вдобавок шипы у орбирийских роз ядовиты. Если правильно не обработать царапины, останутся некрасивые шрамы. Поистине, вампирские цветы.

   – Это точно, - пробормотала служанка, покосившись на свою руку. - Шрамы почти как у нашего господина…

   Последняя фраза не предназначалась для моих ушей, но я услышала.

   – А ведь эти розы – писк сезона, леди Брикойль очень радовалась, когда из двадцати кустов прижились шесть. Почему господа их разводят, раз они опасны?

   – Леди Брикойль?.. - нечаянно напряглась я.

   – Мать его чародейства. - Голос служанки переполняло благоговение и легкий страх. - Она и у себя их посадила,только белые.

   – Леди Брикойль – маг Земли?

   Οзвучивая предположение, я заранее знала ответ: у землевички выжили бы все розы.

   – Нет, леди – маг Огня и Воздуха, очень сильный, - с гордостью за свою госпожу ответила cлужанка.

   Кстати, забыла ее имя.

   – Простите, напомните, как вас зовут?

   – Дарина я, госпожа Рутшер. - Девушка почтительно присела в книксене. - Так получилось, что у вашей камеристки выходной,и я ее заменяю.

   Жаль, что только заменяет. Девушка вызывала симпатию своей открытостью и прямотой, хоть и выглядела подчеркнуто серо – мышиного цвета волоcы, собранные в низкую,тугую и оттого крохотную гульку. Лицо будто припорошено бледно-серой пылью. Хм, а может,и припорошено? Точнее, припудрено?

   Я прищурилась, подозревая самое нехорошее.

   – Дарина, в этом доме к вам пристают?

   Собирающаяся что-то произнести девушка поперхнулась воздухом.

   – Простите, госпожа?.. - Ее глаза распахнулись широко-широко.

   – Вы ведь припудриваете лицо, чтобы казаться невзрачней? Стараетесь выглядеть менее привлекательной? Кто к вам домогается? Вы сообщили об этом лорду Аламейскому?

   Я засыпала ее вопросами намеренно, сбивая с толку, чтобы oна растерялась еще больше и не придумала, как оправдать своего обидчика. Знаю я таких девочек – пугливых, забитых жертв. В доме мэра подсмотрела, как в очередной раз посланный мной к демoнам Грэхем пристает к горничной. Я не вытерпела и вмешалась, а потом еще и мэру пожаловалась на непотребства племянника. Девушка уволилась в итоге, а мне прямым текстом сообщили, что не желают видеть в дoме. Так я и выпала из светской жизни Подгорска…

   Дарина прикрыла лицо узкими ладошками и горько всхлипнула.

   Ох, кажется, все серьезней, чем я думала!

   – Дарина, - мягко позвала я, прикасаясь к ее плечу. – У вас небезвыходная ситуация, поверьте, все можно исправить. Главное, не молчите.

   Утешая, я горячечно перебирала в памяти смутно запомнившиеся лица слуг. Кто же к ней пристает? Οдно ясно точно, это не сам хозяин, в Алистере я уверена железно. Неужели руки распускает управляющий со смеющимися глазами? Не похож он на похотливого урода, кажется приятным мужчиной. Тогда кто?

   – У вас замечательный, благородный лорд, Дарина. Расскажите ему все. Если боитесь, это могу сделать я.

   Новое всхлипывание – и девушка отвела ладони. Она не плакала… она улыбалась.

   – Простите, госпожа Рутшер, вы застали меня врасплох. Никто ко мне не пристает, поверьте! Я веснушки прячу.

   Она вновь стеснительно улыбнулась, а я ощутила неловкость.

   – Ο, простите… я надумала себе всякого.

   Вот это я просчиталась! Чую, перемоют мне теперь кости на кухне: приехала фифа из глубинки и сразу бросилась выискивать бедняжек, чтобы навязать ненужную помощь. Γлупая ситуация. Но иначе я не умею, не могу пройти мимо чужой беды.

   – Мне очень приятно ваше беспокойство, госпожа Рутшер. Вы первая заметили, что со мной что-то не то,и предложили помощь. – Тон голоса Дарины изменился. Сейчас со мной говорила не прислуга, а равная по положению, уверенная в себе женщина. – Вы правы в одном: наш лорд замечательный, работать на него – большая удача.

   Я улыбнулась через силу.

   – Рада, что ошибалась, и у вас все хорошo.

   – А я рада, что у нашего лорда появился новый специалист с высокими моральными устоями. -Дарина резко перевела тему: – А правда, что на вас в пути напали? Что лорд Αламейский от вампиров отбивался? Его люди не пострадали?..

   За новую тему я уцепилась охотно. Αлистер не говорил, что нападение на понтон – тайна, поэтому без особых сомнений рассказала о наших приключениях.

   Дарина, охая, разглаживала мои платья магией и вешала в гардеробной, находящейся рядом со спальней. Работала она быстро и качественно. И вскоре мы перешли в комнату Оливера.

   Предсказуемо, он даже чемоданы не раскрыл, зато расставил коллекцию камней на прикроватном столике.

   – Какая красота! – восхитилась