нашего БТРа, надрываясь на подъемах, упорно толкали тяжелую машину вперед по дороге. Колеса поднимали с земли густые клубы пыли, которая хрустела на зубах, лезла в глаза, проникала в нос и рот. От зноя, пыли и чада выхлопа нет никакого спасения, и только запас воды в термосе выручал нас. Так в клубах этой надоедливой пыли, среди многочисленных западно-украинских хуторов и садов, без привала, километр за километром переносили мы этот марш, насквозь мокрые от пота, грязные и безразличные ко всему, мечтая только о привале и холодной речке. К двум часам дня мы с трудом преодолели лишь половину запланированного пути, и пока конца-края этому видно не было. Удивительнее всего было то, что немецкая авиация, активно проявившая себя утром, теперь затихла. Только три раза, над нами пролетали отдельные самолеты с крестами. За очередным поворотом дорогу пересекла быстрая прозрачная небольшая речушка, скорее даже ручей. Перемахнув ее вброд мы сделали остановку, и с огромным удовольствием освежились, заменили воду в термосе и дали хоть немного остыть моторам. Пока наш БТР остывал, мы успели прополоскать форму и высушить ее на кустах. Смыв с себя грязь, и придя в себя мы продолжили свой путь.Взобравшись на крутой край обрыва, водитель БТРа вынужден был дать резко влево. И вовремя. Еще секунда-другая, и мы снесли бы с обочины в кювет грузовик на трехосном шасси. Рядом на жухлой траве в разных позах расположились пятеро военных в комбинезонах.

Спрыгнув с брони, пока меня не накрыло облако пыли, подошел и поздоровался: — Привет славяне! Чего стоим, кого ждем?

— Привет, коли не шутишь! Это кто же вы будете, такие красивые? — ответил один из них, внимательно и настороженно рассматривая меня и БТР.

— Разведка, а вы кто такие будите?

— А мы ремонтники.

— Загораете?

— Ага, как раз после немецкого налета! — со злостью ответил ремонтник, и сплюнул в пыль.

— Так вы же ремонтники, что починить не можете? Правильно говорят — сапожник без сапог!

— Такое не чинят. — зло ответил один из них.

— А что так?

— Идем покажу. — С этими словами он подвел меня к капоту автомобиля и открыв заслонку показал причину остановки. Блок цилиндров был разворочен прямым попаданием чего-то крупного.

— Да... серьезно тут у вас!

— Слышь разведчик, а нам вроде с тобой в одну сторону? — начал ремонтник издалека.

— Ну...?

— Возьми на буксир, а? Сто пудов на дороге есть наша отставшая техника. Мы же в техническом замыкании были, как раз на такой случай! До первого обломавшегося? Мы его в чувство приведем, он нас и потянет, а ты по своим делам дальше поедешь! Давай выручай!

— Давай, черт с тобой! — махнул я рукой.

До этого только слушавшие наш разговор ремонтники, вскочили и начали доставать и цеплять к переднему фаркопу грузовика трос. Наш бронетранспортер, объехав «летучку», плавно сдал задом, и замер в паре метров от их машины. Наш водитель помог закрепить трос на БТРе и, показывая пальцем на задние фонари, наверное объяснял когда надо тормозить.

Плавно тронувшись, БТР без особого напряжения потянул техничку ремонтников за собой. Оглянувшись через некоторое время назад увидел что, несмотря на шлейф пыли тянувшейся за нами, ремонтники повеселели. Впереди был небольшой подъем. Поднявшись на взгорок, увидели недалеко внизу громаду танка, замершего на обочине. Он съехав левой гусеницей в неглубокий кювет, застыл всей своей громадой. Впереди танка, метрах в двадцати, точно по центру, полотно дороги было полностью уничтожено бомбой. Уже подъехав ближе, в глаза бросилось, что танковая башня словно хороший дом, да и пушка совсем не детского калибра. Никого из экипажа рядом с танком видно не было. Аккуратно затормозив, мы остановились рядом. Хлопнула дверца ремонтной летучки и выскочивший ремонтник обрадовано крикнул: — Что я говорил, обязательно кто-то обломается!

— Только танкистов не видно. — Не слезая с брони ответил я.

Видимо что-то случилось с двигателем, так как крышки моторного отделения были открыты, и рядом лежали какие-то железяки.

Обойдя застывший танк, ремонтник что-то говорил — было видно как шевелятся губы мужика. Услышать что он говорит, мешал шум от движков моего БТРа, тихо клекочущих на холостых оборотах.

— Ну-ка заглуши! — По ТПУ приказал водителю. Сразу стало слышно что говорит ремонтник.

— Странно, танк наш, из первого батальона восемьдесят второго полка, где же люди?

Подошедшие остальные ремонтники начали усиленно вертеть головами по сторонам. Один из них ловко забрался по приваренным к башне скобам, и сложив руки рупором крикнул:

— Мужики, есть кто живой?

Из дальних кустов отозвался хриплый голос: — Старшина, ты штоль?

— Я-то старшина, а ты кто мил человек, что-то не признал.

— Сержант Варбанец.

— Ой не бреши, а то я Володькин голос не знаю, мы с ним в одной самодеятельности выступаем!

— Я это Лукич, я! Ранило меня в шею, вот голос и пропал. А кто это с тобой?

— Разведчиков встретили, помогли они нам. На буксире вот тянут. Выходи не бойсь.

Из кустов на обочину вышло шесть танкистов, у одного из них был пулемет, наверное снятый с танка.

— Володька, чо случилось?

— Во время марша налетели самолеты, стали бомбить колонну. Одна из бомб легла совсем рядом. — Он показал на большую воронку недалеко от танка. Мотор заглох. Пока пытались завестись, все наши ушли, а мы вас ждали.

— А у нас мотор пробило снарядом, теперь новый ставить надо, хорошо разведчики ехали, да мы уговорили их нас на буксир взять. Ладно мужики, лясы поточили, покурили, давай за дело!

Прошло минут пять, и Лукич вытирая руки куском рукава от гимнастерки, пущенной на тряпки, авторитетно заявил: — Сварка нужна. Двигатель с места сошел, одна опора по пи...де пошла. У нас сварочного аппарата нет, надо в Ковель тянуть, там в передвижной мастерской и аппарат, и специалист по сварке есть. Только вот тянуть нечем, а его, — при этом он хлопнул по броне танка, — только «Ворошиловцем» тащить можно, а их даже в дивизии нет!

«Ну все, писец котятам!» — пронеслось у меня в голове. — Лукич, может можно что-то придумать?

— А чего тут думать! Сам рассуди, тащить в Ковель, куда