ВЕРШИНА УЖЕ НЕ ИМЕЛА НИКАКОГО ЗНАЧЕНИЯ. ВСЕ КАЗАЛОСЬ СОВЕРШЕННО БЕССМЫСЛЕННЫМ…

Каждый из них придумал веские основания, чтобы не поворачивать назад в запланированное время – 14:00. Итальянец Марко вспоминал альпинистов, успешно совершивших восхождение в вечернее время. Среди них и первые восходители на К2 Акилле Компаньони и Лино Лачеделли. Марко думал, как его учитель, Агостино да Поленца, выжил после ночевки в зоне смерти. Конечно, некоторые из этих альпинистов потеряли пальцы из-за обморожений, но остались живы. Марко убедил себя, что тоже спустится целым и невредимым.

Вилко искал оправдание в законах физики. Спуск ночью безопаснее, так как солнце не нагревает сераки и вероятность их обрушения меньше: «Казалось почти невероятным, что глыбы льда будут откалываться ночью, когда похолодает». На подготовку к восхождению Вилко потратил годы, он сделал все возможное, чтобы уменьшить риск, и не собирался поворачивать назад только потому, что слабые альпинисты задержали его: «Я знал, что буду сожалеть, если вернусь домой без вершины».

Чхиринга успокаивало то, что он не один. Так много менее умелых альпинистов идут к вершине, почему и ему не пойти? Погода пока держалась. Перильные веревки помогут найти путь вниз в темноте. «Другой попытки взойти на К2 не будет», – сказал он себе. Но гибель Дрена показала, что богиня горы не настроена доброжелательно. Чхиринг старался не обращать внимания на подступающую тошноту.

Мысли о богине напомнили шерпе о рисе и ячмене в кармане. Все еще вися на страховке у Бутылочного горлышка, он достал пакет и высыпал содержимое в воздух. Зернышки блеснули на солнце. Вдруг порыв ветра подхватил их и швырнул обратно ему в лицо. Подношение было отвергнуто.

* * *

Участники «Прыжка с разбегу» не смогли пройти Бутылочное горлышко до 14:00. «Мы шли слишком медленно, – вспоминает Пасанг, – а кислород заканчивался слишком быстро». Но он не поделился своими опасениями с руководителем. Мистер Ким высказался вполне ясно: его наняли не чтобы отступать, а чтобы идти вперед. Поэтому Пасанг, поднимавшийся теперь первым, прокладывал маршрут выше Бутылочнго горлышка. За ним следовали семнадцать человек.

Пытаясь нагнать время, Пасанг старался продвигаться быстрее, но рельеф был сложным. Теперь они находились на траверсе – крутом, открытом всем ветрам участке, проходящем под сераками, по юго-восточной стене. Кошки скребли и клацали по граниту. Чтобы держаться, приходилось расчитывать каждый шаг. «Я говорил себе: сосредоточься, сосредоточься, сосредоточься; думай только о следующем шаге», – вспоминает Пасанг.

Примерно через два часа он добрался до Снежного купола – ледяного массива, ведущего к снежному полю под вершиной. Пасанг ступил на него и провалился в снег по бедра. С трудом пробиваясь вперед, он проверил давление кислорода и уменьшил его, установив расход менее литра в минуту. Но все же теперь получалось подниматься быстрее, он шел, прощупывая снег впереди. Было четыре часа дня.

Пасанг оставлял за собой глубокую траншею в снегу, но шел он не по твердой поверхности. Внезапно одна нога проломила лед под снегом и потеряла опору.

Пасанг среагировал моментально. Он расставил локти и провалился только по пояс. Под ногой по-прежнему была пустота. Продолжая удерживать вес на руках, Пасанг извивался из стороны в сторону, затем подтянул колени к груди и перевалился через край трещины.

Встав на ноги, он ощупал себя, проверяя, не потерял ли снаряжение. Все было на месте, но мысли неслись вскачь. Его трясло. Окажись ледяная корка немного тоньше, Пасанг провалился бы в трещину, поломав руки и ноги, и не смог бы выбраться, а крики о помощи вряд ли бы кто услышал.

Он отметил опасное место вешкой с флажком. Прежде чем продолжить восхождение, Пасанг осмотрелся и заметил впереди и выше кого-то в красном комбинезоне. Человек устало спускался. Пасанг узнал Альберто Зерайна, альпиниста-баска из первой команды, который шел впереди в Бутылочном горлышке. Альберто улыбнулся, сверкнув вставными зубами, и Пасанг понял: есть вершина. «Я подумал: «Как такое возможно?» – вспоминает он. Альберто в одиночку прошел оставшуюся часть пути и взошел на К2 в 15:00, на несколько часов опередив остальных. И теперь шел вниз. «Из-за этого парня восхождение стало казаться простым».

Альберто приближался, надежно втыкая в склон зубья кошек, но вдруг Пасанг понял, что баск идет к трещине. «Я пытался привлечь его внимание, – вспоминает Пасанг. – Замахал руками и закричал: «Не сюда! Трещина! В другую сторону!»

Альберто помахал в ответ, но не остановился. В следующий момент он провалился. Но, не теряя присутствия духа и извиваясь, как червь, баск выбрался из трещины и продолжил спуск как ни в чем не бывало.

Наконец они встретились, и Пасанг пожал Альберто руку, поздравив его. Пасанг слышал о двух погибших в районе Бутылочного горлышка из переговоров по рации, он ничего не сказал об этом Альберто. Это испортило бы момент. «Если бы я стал свидетелем гибели ребят, то не пошел бы на гору, – говорит Альберто. – Я бы потерял к ней интерес». Оба мужчины спешили, поэтому почти сразу отправились каждый своим путем.

Пасанг завидовал Альберто – баска ждали палатка, спальник и горячий суп. Он смотрел, как Альберто минует группу шедших ниже альпинистов. Несколько участников «Прыжка с разбегу» стали жестикулировать, будто спрашивая о направлении на шоссе. Они хотели знать, сколько часов до вершины. Альберто пожал плечами на ходу. «Я не собирался говорить, сколько времени уйдет на подъем, – вспоминает он. – Ведь все идут с разной скоростью». Но, оценив их темп, Альберто решил предложить им развернуться. Однако передумал. В конце концов, каждый решает за себя, либо решение должен принять руководитель команды.

Уже было без четверти пять, и Пасанг понимал, что теряет время, наблюдая за Альберто. Он продолжил подъем, разгребая снег и злясь на себя. Вершина впереди выглядела словно капюшон кобры. После заката похолодает, и температура будет падать до рассвета. Пасанг задержался, на счету теперь была каждая минута.

* * *

После всех мечтаний и надежд вершина впечатлила не особо. В половине шестого Пасанг стоял на высшей точке К2, представляющей собой небольшую снежную площадку с кулуаром к западу, куда ходили по нужде изможденные альпинисты. Вот и все. В отличие от вершины Эвереста, здесь не было вороха истрепенных молитвенных флажков. Снег под ботинками не отличался от снега на любом другом участке склона. И тем не менее, по воспоминаниям Пасанга, «это было прекрасное место».

Он снял рюкзак, издал радостный крик, и усталость ненадолго исчезла. От панорамы захватывало дух. Солнце закатывалось за К2, словно медная монета в карман, гора отбрасывала треугольную тень. Тусклая пурпурная лента тянулась над горизонтом, и сумерки уже скрывали кружевные карнизы Чоголизы и Машербрума. Внизу ледники Балторо и Конкордия казались развязкой автострады. За спиной был Китай, впереди – Пакистан, а вверху – бесконечность. Пасанг стоял на высоте 8614 метров и был выше всех на Земле.

Он достал из рюкзака камеру Sony и стал снимать фиолетовую пелену облаков, окружающие горы и фигурки альпинистов, бредущих по гребню: своего двоюродного брата Джумика, своего босса мистера Кима и других участников «Прыжка с разбегу». Впереди них шли норвежцы – Ларс Несса и Сесиль, которая проходила предвершинный участок без мужа. Всего 1 августа на К2 взошли восемнадцать человек. Солнце село, но альпинисты не уходили с вершины еще около полутора часов.